Итак, теперь перейдем к третьему параметру, влияющему на эмоциональное поле семьи, — это тревога. Откуда она берется? Мы делим тревогу на острую и хроническую. Острая тревога берется от внешних обстоятельств, от внешних стрессоров: миграции, изменения уровня жизни, болезни, несчастья, какие-то трагедии. То есть внешние стрессоры вызывают в семье острую тревогу, вот такую, которая связана с текущей жизнью. И она, естественно, бывает у всех членов семьи. Такого не бывает в семье, что один в страхе, а другой в полном покое, потому что эмоции заразительны, люди заражают друг друга своими переживаниями. Вот, например, случай острой тревоги: весной 2017 года в Москве было много тревоги, связанной с тем, что подростки кончали с собой, и считалось, что их провоцируют на это определенные сайты. Тревога была большая, и, действительно, обсуждались случаи детей, которые ни с того ни с сего, непонятно совершенно для их родителей, заканчивали жизнь самоубийством или делали попытку самоубийства. Вот возьмем условно такую семью: мальчик, назовем его условно Масик, выпил, пришел домой, родители стали его ругать за то, что он выпил, он вышел на балкон и вышел за балкон. Он не погиб, у него сделался перелом много чего, в частности компрессионный перелом позвоночника, что означало, что он должен довольно длительное время лежать, чтобы этот перелом зарос, и он, естественно, после этого не мог ходить в школу. То есть это был тяжелейший стрессор для этой семьи. Что случилось в этой ситуации? В семье произошла такая перегруппировка: мама очень сблизилась со своей младшей дочерью, и они вместе стали обмениваться тревогой по поводу сына и старшего брата. Папа считал, что это был случайный эпизод, вызванный вот этим алкоголем; что дело не в том, что мальчик вообще склонен к суицидальному поведению, и объяснял, что это надо забыть и жить дальше нормально. На этом фоне мама и папа очень отдалились друг от друга. Мама считала, что папа ее не поддерживает и «забивает» на проблему, а папа считал, что мама истерит и преувеличивает проблему. И папа отдалился от семьи, а мама очень включилась в эту ситуацию. Она бесконечно контролирует своего сына, она волнуется за него все время. Она сама в тяжелом состоянии, у нее чувство вины, ей кажется, что она что-то неправильно сделала в своей семье, что она неправильно воспитывала этого мальчика, что она была плохой матерью, что «как он мог так поступить?». Это переживание ужаса от того, что ребенок совершил абсолютно непредсказуемый поступок, исключительно опасный для его жизни, ее повергло саму в очень тяжелое депрессивное расстройство. Ее младшая дочь к ней присоединилась, и там происходят, например, такие эпизоды: мальчик в школу не ходит, но ходить, гулять он может. Он «утонул» в компьютере, он путает день с ночью, поскольку ему в школу не надо, ему учителя присылают какие-то задания. Он днем старается спать, к вечеру он просыпается и начинает как-то общаться, играть и так далее. Ну и, кроме того, он вечерами общается со своими одноклассниками после школы (последний класс что ли). Мама на работе, папа на работе, дома дети. Вот типичный эпизод, как тревога регулирует эмоциональное поле. Масик приходит слегка выпивший, Мусик чувствует запах, Мусик звонит маме, мама бросает все свои дела (а мама, надо сказать, ответственный работник), отменяет все встречи и несется домой, для того чтобы держать за руку Масика, чтобы он не повторил свою суицидальную попытку. Я собственно почему привела пример весны 2017 года? Все общество заразилось этой тревогой. На детей кто-то так влияет, что они могут покончить с собой. Передавались в социальных сетях описания этих случаев. Если не дай бог в школе происходил что-то, все учителя писали смски всем родителям: «Следите за своими детьми!». Я сама видела такие смски от учителей к родителям. То есть вот эта тревога, она заполоняла все психологическое пространство общества. При этом было проведено исследование, кстати здесь же в Вышке, что количество подростков, которые покончили с собой, не было выше обычного уровня подросткового суицида, и с клинической точки зрения покончили с собой те подростки, которые находились в психическом расстройстве. На самом деле уровень самоубийств не был выше, просто нарратив, легенда от этом изменилась, в частности из-за того, что информация очень быстро циркулирует между большим количеством людей. И вот возникла вот эта история, что кто-то подростков провоцирует на суицид, и все общество заволновалось примерно так же, как заволновалась вот эта наша семья. Хроническая тревога в семье — это некая постоянная величина, которая складывается из унаследованного из родительской семьи уровня тревоги. Вот сейчас мы и поймем, как это устроено. Давайте рассмотрим пример. Вот мы видим семью, где очень много алкоголиков, очень много мужчин, депрессивных женщин. Возьмем вот это поколение родителей с двумя детьми и последнюю супружескую пару. Мужчины в этой семье, как показывает ее история, хрупкие, подверженные смертям и болезням. Понятно, что у женщин в этой связи много тревоги, связанной с полом, такая вот тревога, связанная с мужским полом. Если в семье родится мальчик? Вот мы видим семью с девочкой, и у девочки гармоничные отношения, она создала семью, у нее родился свой ребенок, в общем она функционирует нормально. А второй ребенок — мальчик, и к нему отношение совершенно другое. Мальчик вызывает тревогу у всех. Его все контролируют, ну как вам сказать, он в фокусе внимания, вот как говорила мне эта клиентка: «Я совершенно по-разному общаюсь со своими детьми. С дочерью я могу смеяться, мы можем планировать вместе какие-то дела, мы любим вместе ходить по магазинам, все у нас хорошо. И с папой у нее тоже все хорошо. Мальчик... Я словила себя на том, что я постоянно за ним тревожно наблюдаю, я ищу признаки того, не начал ли он пить, не пристрастился ли он к алкоголю, как он себя чувствует, справляется ли он с жизнью». То есть вы видите, что и отец, и мать его бесконечно контролируют. И этот мальчик, естественно, гипофункционал, то есть он гипофункционирует, потому что его постоянно контролируют. Если тебя контролируют, значит тебя демотивируют. Демотивированный вот такой молодой человек, ему ничего не интересно, он ничего не хочет, он довольно замкнуто ведет себя в семье. Естественно, если ты постоянно под колпаком, то ты не будешь радоваться этому, будешь стараться как-то отстраниться. Вот там есть еще сюжет такой, что младший брат мамы этого мальчика, он тоже алкоголик, и его мама, то есть вот эта бабушка тоже очень его контролировала, находится с ним в слиянии, и он низкофункционирующий человек, семьи он не создал, детей у него нет. Вот он со своей мамой живет и попивает, мягко говоря. Вот это хроническая тревога в семье, связанная с наличием мужчин в этой семье, то есть эту тревогу несут женщины, которые знают, что мальчик — это опасно. И вот это знание делает мальчиков в этой семье, мужчин в этой семье довольно гипофункциональными, то есть опускает их на тот нижний уровень функционирования, который им доступен, который им свойственен, не позволяя подняться выше. Значит, тревога — это основное фоновое переживание в семьях. И в семье, вообще говоря, существует четыре способа снижения этой тревоги. Вы понимаете, что испытывать тревогу — это очень дискомфортно. Люди всеми силами стараются как-то от нее избавиться, как-то ее снизить. И семья как система имеет разные способы поглощения этой тревоги. Один способ — это конфликт. Как правило, супруги его практикуют. Если очень много тревоги, то возникают конфликты. В конфликте люди сближаются — это негативное слияние. По поведенческим характеристикам и конфликт, и любовное взаимодействие, они отличаются только знаком эмоций, а так все то же самое: люди сосредоточены друг на друге, заняты друг другом, активно обмениваются эмоциями друг с другом, просто это эмоции отрицательные. И не дай бог даже могут вступать в физический контакт друг с другом. В конфликте — это физическое насилие. Конфликт, который на тот момент, когда он происходит, снижает тревогу, и пока не помирятся, тоже тревога ниже. Потом люди мирятся, она начинает нарастать. Эмоциональный разрыв — это предельный способ снятия тревоги. Часто бывает в детско-родительских отношениях или после развода, когда люди не хотят никоим образом встретиться, взаимодействовать. Мысль о том, что встреча возможна, вызывает у них очень тяжелое состояние. И они чувствуют облегчение, если точно знают, что контакта с этим человеком не будет. Убегают на другой край земли от мамы с папой и считают, что они психологически очень продвинулись. На самом деле тот уровень слияния, который у них был с их родителями, он и остался. То есть география наших проблем не решает, эмоциональный разрыв проблем не решает. Но тревогу снижает ситуативно. Проекция на ребенка, о которой мы сейчас будем говорить. И последнее, о чем мы будем говорить, это триангуляция ребенка в отношениях.
