Поговорим о романе Алексея Иванова "Золото бунта". Полное название — "Золото бунта, или Вниз по реке теснин". Только что мы говорили о главном произведении Иванова — романе "Сердце пармы", где сложились черты его поэтики. Иванов отталкивается от истории своего родного края, он документирует все фигуры, которые встречаются в его романе, он опирается на летопись или там, где это возможно, — на уже исторические сочинения. Но при этом он свободно допускает туда фантастику, но только в ограниченном, определенном, в определенной форме. Сам писатель в интервью обычно говорит, что романы не относятся к фантастике, что он пишет исторические вещи, а потустороннее или мифологическое возникает там опосредованно, то есть, главные герои могут слышать о каких-то легендарных вещах или, если они уж глубоко в них верят, то видят их воочию, но это не значит, что эти вещи существуют. Таким образом, создается странный полуфэнтезийный, полуисторический мир, в котором есть, как когда-то у Толкиена, свои племена и народы, которые воюют друг с другом, есть целая история, спроецированная на реальную историю России. И читатель не всегда может решить, где перед ним что. Вот эти черты объединяются еще одним очень важным свойством ивановского мира, или, точнее, его системы повествования, которое можно назвать эпической позицией автора. Дело в том, что в этом мире очень трудно определить отношение самого писателя к происходящему, то есть, кто — герой, а кто — злодей, кто прав в поединке между русскими и вогулами — он прямо не говорит. И, более того, это очень трудно понять из текста, потому что Иванов становится на точку зрения своего героя. Его любимый способ повествования — это повествование, как когда-то говорил Чехов "в тоне и духе героя". То есть, он пытается говорить языком своих персонажей, а поскольку многие из его персонажей — это не просто люди прошлого, а это еще и люди, говорящие на диалекте или вообще — на другом, чужом языке, то понимать эти тексты не всегда просто: там очень много трудных слов. Когда это очень многих восхищало, это называлось "лингвистическим барокко" у некоторых критиков. Иванова в интервью часто спрашивали, как ему удается таким образом писать, — он пожимает плечами, отвечает очень просто: "Я писатель, который умеет пользоваться словарями". Еще одна способность, которая утрачена во многом в современной литературе. Действительно, есть очень хорошие исторические словари, есть прекрасные словари русских говоров, есть многие словари профессиональных жаргонов — и все это использует Иванов в своих текстах. И вот с помощью этой лексики, особенно с помощью точки зрения, он выстраивает каждую главу своих романов таким образом, что мы видим глазами героя, слышим то, что слышит герой, и как бы думаем вместе с ним. Этот принцип можно назвать принципом эпического повествования. Этот принцип сохраняется во втором крупном произведении Иванова полуисторического, полуфэнтезийного характера, которое называется "Золото бунта". Правда, здесь действие происходит не в столь отдаленном прошлом. Теперь перед нами XVIII век, конкретно — 1778 год, то есть, эпоха всего через четыре года после восстания Пугачева, после разгрома восстания Пугачева. Действие происходит на реке Чусовой — это приток Камы. Вы видите эту реку на слайде, вот эту великолепную панораму. Эта река не только красива по своему внешнему природному облику, она играла огромную роль в русской культуре, в русской промышленности. Дело в том, что именно это — край, где добывается железо, где переплавляется в чугун, откуда доставлялась в Центральную Россию в течение многих десятилетий и даже столетий железная руда, необходимая для модернизации страны, в частности — для петровских преобразований. И существовало то, что сейчас называют проблемой логистики, проблемой доставки. Дорог, как вы понимаете, не существовало и везти можно было только на барках, специальных грузовых кораблях, которые передвигались на веслах по рекам. Сначала — по реке Чусовой, потом — по реке Каме, а потом уже — по реке Волге в Центральной России. Однако, река Чусовая — река непростая, сплавляться по ней можно только весной, только в период половодья. И, как видно даже было из картинки, которую мы вам показывали, эта река крайне опасная. Дело в том, что по ее берегам стоят огромные скалы, которые называются на местном языке, на местном диалекте "бойцы" и в период этого сплава по бурной реке весной примерно половина барок погибала. Существовала профессия сплавщика — капитана этого судна, этой барки, в задачу которого, прежде всего, входило довести ее до низовьев реки Чусовой. Герои романа "Золото бунта " — это именно сплавщики. То есть, Иванов осваивает особый жаргон, потому что там они, во-первых, говорят, они живут в XVIII веке, во-вторых, они постоянно пользуются своим особым профессиональным языком, который не имеет уже совсем ничего общего с современным русским. И Иванов выстраивает в этом романе, в отличие от романа "Сердце пармы", довольно острый, почти голливудский сюжет. Дело в том, что после выхода романа "Сердце пармы", некоторые критики упрекали Иванова в том, что при прекрасном и ни на кого не похожем языке роман слаб сюжетно. То есть, роман "Сердце пармы" строился, скорее не как единое повествование с какими-то героями, с которыми происходят метаморфозы, а как историческая хроника, следуя за, собственно, летописью, за летописью освоения Пермского края. Вот, как бы отвечая своим критикам, Иванов решил в следующем романе простроить очень четкий и очень жесткий сюжет, напоминающий, скорее жанр боевика экшен. Погиб капитан Переход, один из капитанов, сплавщиков-капитанов барки, и его обвинили в том, что он на самом деле не погиб, а, погубив свой корабль, убежал, потому что было известно, что именно этот человек обладал тайной того, где скрыта пугачёвская казна. Пугачевские разбойники очень много награбили за годы этой крестьянской войны и, естественно, что на Урале, где, отчасти, происходило восстание Пугачева, ходили слухи о том, что пугачевское золото где-то зарыто. Вот этой легендой, а, может быть, и не легендой, опять, как всегда, в Ивановом мы балансируем на грани вымысла и правды, и пользуется писатель для построения сюжета. Сын капитана Перехода, его зовут Асташа, Астафий, он должен доказать невиновность своего отца и, в конечном итоге, отыскать этот клад. Для этого он затевает целое следствие, встречается со множеством людей, как связанных с железным промыслом, так и с речниками, капитанами этих барок, встречается с начётчиками-староверами, а там очень много староверов живет, вступая в их дискуссии. Кого там только нет. То есть, Иванов пользуется возможностью, чтобы показать всю свою любимую горно-заводскую цивилизацию вширь. То есть, показать всех людей, в том числе и народы не русские, которые жили там в то время. А в конечном итоге роман чем дальше, тем больше сводится именно к экшену, потому что обнаруживается антигерой, завистник, тоже капитан барки, который завидовал покойному, и специально подстроил катастрофу его барки. И, в конечном итоге выясняется, что капитан Переход все-таки погиб. Причем, разгадка, как это бывает в хорошем детективе, заключена в самом начале, то есть, Асташа, уже осматривая эту барку погибшую, имеет в руках ключ к решению всей загадки, но загадка решается только на самых последних страницах. Там множество поединков, погонь, каких-то пещер, каких-то катастроф, в которых герой, как положено герою боевика, избегает гибели в самый последний момент. Есть поединок с антигероем на скале, в самом финале, как в хорошем голливудском фильме, и есть разрешение всех загадок в конце. Но, все-таки, это скорее — гарнир, чем основное блюдо. То есть, Иванов показывает свои возможности огромные писательские, то есть, он может как и Акунин или Сорокин работать в самых разных жанрах, но, все-таки, то, что интересует, его самого, как писателя, — это его горно-заводская цивилизация, это описание самого производственного процесса, это описания людей, которые там жили, и это в результате получается вполне реалистический, почти социальный роман, напоминающий в какой-то мере ранние произведения Иванова, потому что, помимо этих полуфентезийных исторических романов у него есть еще тексты, о которых я не говорил, связанные с современностью. Здесь роман интересен с языковой точки зрения и с исторической, потому что это не просто исторические факты, это — открытие новой для русской литературы области. Интересен и тем, что показаны люди самых разных профессий. Короче говоря, у Иванова опять получилось нечто совершенно необычное. После выхода романа "Золото бунта" лучший критик того времени, 2000-х годов, Лев Данилкин, назвал Иванова "золотым запасом" или "золотым резервом русской литературы", намекая на то, что этот писатель может оказаться востребован не только в России, но и за рубежом, как переводной писатель.