Поговорим о ранних повестях и рассказов Пелевина. Многие считают, что это лучшее его произведение. Как только что было сказано по отношению к повести "Омон Ра", одна из тем Пелевина это симулятивность советской реальности. На самом деле он был далеко не единственным писателем, который об этом писал. В сущности практически все авторы, о которых мы так или иначе говорили до сих пор, тоже касались этой темы, в том числе Венедикт Арофеев, и Саша Соколов, и Андрей Битов. Однако, конечно, в такой гротескной, заостренной, сатирической форме этого не делал никто. По видимому, это связано с тем, что сама по себе тема симулятивности, тема того, что реальность исчезла, необыкновенно близка Виктору Пелевину. Советская реальность, поздняя советская реальность для него только один из вариантов этой большой темы, начиная с самых ранних произведений он в самых различных вариантах разрабатывает одну и ту же проблему, что такое реальность. Вот ощущение того, что подлинная реальность исчезла и остался только мир вымышленных конструкций — это не только ощущение самого Пелевина, это ощущение и философов постмодернистов и постструктуролистов в эти годы, некоторые имена мы называли. Это ощущение во многом и простых людей, для которых исчезла их прежняя реальность, советская, а на ее месте возникли странные гротескные формы, которые трудно очень осмыслить в 90-е годы. Может быть, поэтому Пелевин и оказался столь популярен, то есть, с одной стороны, человек, который отражает последние философские открытия или последнюю философскую моду, хотя сам по себе ее никогда не ценил, с другой стороны, отвечает на вот эти настроения людей. Посмотрим, как варьируется эта тема в некоторых ранних произведениях Пелевина. И рассмотрим для начала повесть, которая называется "Принц госплана". Эта одна из самых первых повестей, написана, по всей видимости, еще в 90-м году и связана она с появлением первых компьютерных игр. По всей видимости, это одна из самых первых, если не вообще первая повесть о компьютерной игре, разумеется еще допотопной. Речь идет о, так называемых, аркадах, то есть о плоских компьютерных играх, как вы видите на этой иллюстрации, плоская фигурка бежит по лабиринту, она может совершать несколько действий, например, нагибаться, чтобы пролезть в какую-то, под какую-то решетку или подпрыгивать, подтягиваться на руках, чтобы залезть на следующий этаж. Кроме того, она, конечно, может сражаться, она может драться с встреченными охранниками, встреченными стражами. И, теряя здоровье, приобретать его, выпивая из встречающихся в этом лабиринте бутылок. Казалось бы, совершенно примитивная конструкция. И человек, который играет в такую игру никоим образом не должен отождествляется с этим бегущим человеком, с чем там отождествляться? Однако, уже первые игры показали удивительное свойство компьютерных игр. Дело не в картинке, а дело в сюжете, так же как в остросюжетной литературе человека увлекает сам процесс, процесс достижения цели, работает, так называемый, фабульный интерес, то есть чем все кончится, смогу — не смогу достичь результата. И человек забывает о том, что он человек из плоти и крови, который сидит перед экраном, а отождествляет себя с этой плоской фигуркой бегущей по лабиринту. Значит, Пелевин пользуясь этим приемом начинает смешивать виртуальную реальность с реальностью в кавычках реальной, то есть тем миром, в котором живет его герой, а герой его системный администратор, но системный администратор не просто в каком-то учреждении, а в самом главном советском учреждении, в Госплане. Госплан, для тех, кто не знает советских реалий, это как бы мозг всей советской империи. Советская экономика была командной, то есть в ней нужно было предусмотреть абсолютно все, дать каждому задание. И вот этим занималось как раз гигантское министерство, которое называлось Госплан. Как же он показывает Пелевин работу этого министерства? Очень просто. Там все играют в компьютерные игры, то есть на самом деле, нашу реальность создают, планируют люди, которые не вполне отдают себе отчет, в каком мире они находятся, в этом действительном мире или виртуальном. Там много смешных картинок. Герои Пелевина заходят в какую-то комнату, где празднуется юбилей сотрудника. И вот этому тихому, скромному, лысенькому человечку, чиновнику Госплана вручается высшая награда Соединенных Штатов Америки. Оказывается, он уже много лет играет в виртуальную реальность, в которой он американский летчик, который сбивает советские самолеты над Ливией и достиг в этом деле огромных успехов. Люди не чувствуют разницы между двумя реальностями. Они свободно как бы перемещаются, втискиваются друг в друга, смешиваются и в этом мире тоже должен быть какой-то выход. Правда, в этой повести выход не намечен так уж четко, как в других, но, по крайней мере, поставлен сам этот вопрос. То есть мир, в котором мы живем, это мир, который нужно преодолеть. Эту идею Пелевин будет повторять постоянно. И гораздо четче эта идея выражена в другой знаменитой ранней повести Пелевина, которая называется "Затворник и шестипалый". В этой повести поначалу не очень понятно, о ком идет речь, какие, вообще, персонажи действуют. Перед нами пара героев, учитель и ученик, причем учитель рисуется как человек замкнутый, человек не добрый, а себе на уме, который вовсе даже не собирается никого учить. А вот ученик очень наивен, тонкая душа, который как бы все время задает какие-то вопросы и постепенно чему-то обучается. Такая пара героев, надо сказать, будет постоянно переходить из одного текста Пелевина в другой, но только здесь постепенно где-то там на пятой-шестой странице читатель вдруг понимает, что перед ним вовсе не люди, а перед ним цыплята-бройлеры, которые живут во вселенной, которая называется Бройлерный комбинат имени Луначарского. "Что это такое",— говорит старший из них затворник, — "не знают даже боги", то есть те работники, которые здесь выполняют роль богов. О чем эта повесть? Эта повесть об ограниченности человеческого знания. Наши знания, независимо от того, исповедуем мы какую-то религию или являемся адептами науки, всегда фатально ограничены, мы знаем очень мало о строении этого мира, зато мы очень любим риторику, там, где мы чего-то не понимаем, мы охотно заполняем свои лакуны, свое незнание вот такими риторическими фразами. Например, эти цыплята готовятся к решительному этапу. Решительный этап, это когда тот мир, в котором они живут, то есть такой ящик, в котором их поят, кормят, откармливают, по конвейеру постепенно заедет в цех номер один, где им отрубят голову и потом расчленят их тела на части, с тем, чтобы потом превратить в продукты. Вот этот цех номер один в мифологии самих цыплят бройлеров называется Последний этап или Страшный суп. И смысл жизни состоит в том, что люди готовятся к этому последнему этапу. Но есть специальные жрецы, которые исполняют культ этого Последнего Страшного супа. И вот от этого всего нужно отказаться, из этого нужно уйти. Героям удается покинуть социум, им удается уйти с этого конвейера, но это не значит, что они обрели свободу или понимание жизни, что-то они увидели больше, чем другие. Но это еще не свобода и не понимание, они оказываются в цехах этого комбината. И они не понимают, как выйти за его пределы, потому что они никогда не видели голубого неба, поля и так далее, лесов, всего того, что может быть за их пределами. Однако у них, то есть у человека, есть внутренняя тяга к свободе и тогда они начинают развивать в себе те способности, которыми их наделила природа. Они цыплята, значит у них есть крылья. Вот они начинают поднимать тяжелые для них гайки и постепенно их крылья обретают силу, то есть они обретают способность летать, хотя еще поначалу вовсе не понимают, что они смогут летать. Только когда их хватают боги, чтобы убить, они защищая свою жизнь, бьют этими крыльями и вдруг взлетают в воздух. Им удается через разбитое окно вылететь за пределы комбината. И на этом рассказ или повесть заканчивается. Вот здесь Пелевин обычно ставит точку. Он не говорит о том, что герои спаслись. Вполне возможно что они погибнут. Но им удалось стать больше, чем они были, как бы немножко подняться над собственным положением, над собственной судьбой, стать самими как бы, теми, кто создает собственную судьбу и собственное будущее. Этот сюжет без конца повторяется в прозе Пелевина, во всех без исключения ранних произведениях и просматривается в большинстве поздних, хотя поздние тексты часто оказываются более пессимистичными. Хорошим примером из ранних текстов будет повесть, которая называется "Желтая стрела". Здесь Пелевин придумывает метафору человеческой жизни, как бесконечно длинного поезда, который никогда не останавливается и люди живут в этом поезде, как дома. Метафора очень хорошо понятна именно русскому человеку, поскольку у нас огромные расстояния, каждому приходилось сутками ездить в поезде куда-то далеко. Вот люди живут всю свою жизнь в плацкартном или, наоборот, мягком вагоне, завидуют тем, кто живет в лучших условиях, стремятся повысить свой социальный статус, но никто не думает о том, куда идет поезд и может он может остановиться, а поезд идет к разрушенному мосту. То есть конечный итог человеческой жизни, если он ее не исправит сам, тот же что у цыплят Бройлера — в смерть. Ну, нетрудно догадаться, что повесть Пелевина заканчивается тем, что герою удается дернуть стоп-кран и выйти из этого поезда. Таков сюжет раннего Пелевина, как он трансформировался в поздних его произведениях, мы увидим дальше.
