[МУЗЫКА] [МУЗЫКА] [МУЗЫКА] Поговорим еще о двух романах Саши Соколова — это романы «Между собакой и волком» и «Палисандрия». Тексты чрезвычайно сложные, читать их на порядок сложнее, чем первый роман, но тем не менее тот, кто прорвется сквозь этот сложный текст, получит несомненное удовольствие и представление о том, что такое настоящая литература. Первый из романов «Между собакой и волком» по воспоминаниям самого автора был в основном закончен еще в Советском Союзе. После эмиграции Соколов дорабатывал этот текст, и окончательно он был закончен и издан в Америке в 1979 году, тогда же получил одну из первых премий Андрея Белого. Чтобы понять сложность этого текста обратимся к началу этого романа. Допустим, что вы ничего не знаете об авторе или содержании текста, вы просто открываете текст и читаете какие-то странные слова: «Месяц ясен, за числами не уследишь, день нынешний. Гражданину Сидор Фомичу Пожилых Зынзырэлы Ильи Петрикеича Заитильщина». Вообще говоря, это можно где-то приводить как пример абсурдного текста, потому что в этом тесте все слова как будто связаны друг с другом, но в то же время совершенно не понятно, в чем эта связь состоит, эти слова как будто поставлены рядом. Вот читатель, который постепенно прорывается сквозь этот сложный текст, начинает понимать, что это все не случайно, что Соколов обыгрывает какие-то готовые формы, трансформирует их, и, например, слова «Месяц ясен, за числами не уследишь, день нынешний» обозначают поставленную в начале официального документа дату, где ей должно быть месяц, число и год. А само обращение к некому гражданину — за ним таится заявление, которое пишет некий инвалид, точильщик, фамилия которого Зынзырэла (это, кстати, обыгрывание слова «Синдерелла» — Золушка), у которого отняли его костыли. Он пишет заявление в милицию, заявление следователю, но поскольку он не может точно и четко изложить суть дела, он постоянно пускается в какие-то отступления, и вот этот официальный жанр заявления о пропаже или заявления о преступлении, превращается в целый роман, где он без конца описывает и собственную жизнь, и жизнь своих знакомых, и ту местность, в которой он живет. И местность эта очень странная оказывается. Местность эта, с одной стороны, сильно напоминает вот те края, в которых Соколов работал егерем — охотничье хозяйство в верховьях Волги, такой же пьющий народ, такие же нелепые смерти, которые постоянно происходят, а с другой стороны, читатель, который посмотрит и на обложку этой книги, и вчитается в текст, вдруг поймет, что это все очень сильно напоминает знаменитую картину Питера Брейгеля-старшего «Охотники на снегу» или «Возращение охотников». Огромный вид такой с горы, горизонт высокий, дома, городки, деревни, люди, которые по этим голландским рекам бегают наперегонки на коньках или кружатся на этом льду. Все это будет в тексте. То есть опять перед нами некое вневременное пространство и время. С одной стороны, современная Россия, с другой стороны, что-то соотносимое с эпохой Возрождения, с Голландией, с Питером Брейгелем. И одновременно в этом тексте чередуются истории из жизни Ильи Зынзырелы и истории из жизни некого запойного охотника, под которым читатель вполне может понимать и самого автора. Этот охотник еще и поэт, и в романе постоянно появляются странные и тоже сложные стихи самого Саши Соколова. Все три части, вот эти все три составляющие, они связаны друг с другом разнообразными связями. Связи эти достаточно сложно уловить, потому что главным принципом оказывается тот же, который мы видели в «Школе для дураков», — принцип метаморфозы. Герои перетекают друг в друга или оказываются здесь родственниками друг друга, двоятся. У каждого есть свои двойники, свои какие-то повторяющиеся образы. Единственное, чего нет у никакого двойника, — это смерть, которая поджидает практически каждого из этих героев. Герои одновременно живые реальные люди, одновременно мифологические персонажи. Каждое имя что-то значит. Имя «Илья» главного героя — это имя Ильи Пророка, того самого громовержца, который был взят в пантеон святых из верований русского народа еще языческих. И по такому же принципу организованы каждый из персонажей. Вот этот текст, наверное, самый сложный из текстов Соколова, потому что следующий текст «Палисандрия», изданный в 1985 году, в нем сложности несколько иного рода. Это единственный текст Соколова, который имеет по крайней мере внешнюю привязку к определенной эпохе. Более того, текст политический. Героями этого романа становятся Сталин, Берия, Брежнев, Андропов и множество других известных советских политических деятелей. Правда, все они живут в какой-то странной альтернативной реальности одновременно, и все они принадлежат к некому Ордену Часовщиков или Хранителей времени. Роман начинается с того, что Берия повесился на часовой стрелке Курантов на Спасской башне Московского Кремля, и тем самым время остановилось. Метафора, которая по всей видимости говорит об Эпохе застоя, (роман 1985 года) эпохе поздних 70-х начала 80-х годов, когда действительно ничего не происходило, у людей часто возникало ощущение, что время остановилось. Вот в этом остановившемся времени наряду с историческими героями существуют и вымышленные персонажи, и среди них главный герой романа Палисандр Дальберг, одновременно родственник и Берии, и Григория Распутина. Это сирота, характерным образом здесь ничего не говорится о его родителях, который существует как бы на правах такого усыновленного всем кремлевским руководством человека. Он заведует Домом массажа правительства — не чем иным, как своего рода борделем, который существует при кремлевской власти. И дальше по мере развертывания текста мы никак не можем понять, кто же этот герой. То есть он обладает одновременно взаимоисключающими качествами. В одном эпизоде он выступает как юноша, дальше вдруг оказывается, что это глубокий старик. Он вроде бы дитя этой власти, полностью ей предан. Но дальше он оказывается террористом, который стреляет в Брежнева, здесь обыгрывается реальный эпизод того времени, когда один офицер покушался на жизнь Брежнева. Дальше он оказывается в изгнании, в эмиграции. Соколов пишет уже этот роман из эмиграции, эмигрантские проблемы для него важны. Но там он оказывается никем, как многие эмигранты. Он теряет свою идентичность, свое положение не только в обществе, но и понимание того, кто он такой. И в конечном итоге выясняется даже, что перед нами не совсем мужчина, перед нами скорее гермафродит, то есть совмещающий женские и мужские признаки. И даже в конце само повествование переходит из мужского рода в средний. То есть герой буквально называет себя «оно». Тем не менее вот это «оно», это существо становится верховным правителем России и триумфально в финале возвращается на родину, привозя за собой огромный состав, груженный кем бы вы думали? Груженный гробами с прахом всей русской эмиграции, начиная с Гражданской войны. То есть роман очень и сложный по своей структуре, и одновременно очень многозначный, потому что каждый из таких образов может быть интерпретирован самыми разными способами. Но в отличие от первых двух романов, где тоже есть ощущение хаоса, здесь хаос уже господствует безраздельно. Правда написано это своеобразным языком, каждый из романов Соколова имеет свой особый, непохожий на другие, язык. Соколов часто обращается к традициям старой русской литературы. Его излюбленные стилистические приемы — это архаизмы, старые слова. И здесь он тоже очень пользуется этим приемом, так что речь Дальберга (роман написан от первого лица, как все произведения Соколова, это его форма), этот роман производит странное впечатление такой несколько манерной жеманной речи в то же время с несовместимыми совершенно стилистическими пластами старого русского языка и современного. Исследователи, которые обращались к этому роману, отмечали главную его черту — нарциссизм. Нарциссизм — это одна из черт постмодерна. Нарцисс ощущает себя центром этого мира. Все вокруг в мире он чувствует как созданное для него. Даже в некоторых случаях как специально разыгранное для того, чтобы произвести то или иное впечатление на него самого. И вот сознание Дальберга как бы поглощает весь мир, он чувствует себя центром этого мира, и потому в конце концов становится его правителем. И в связи с этим о Саше Соколове много спорили, является ли он действительно постмодернистом или все-таки воскрешает некоторые традиции литературы 20-х годов, литературы модернистской, прежде всего линию Андрея Белого, особенно позднего Андрея Белого, автора романа «Москва». Ну на самом деле у Соколова есть по всей видимости есть и то и другое. С одной стороны, он обнуляет все приемы и ценности старой литературы. У него нет героя, сюжета, пространства и времени, языка, которые были твердыми образованиями в прежней русской литературе. А с другой стороны, нельзя сказать, что он полностью отказывается от прежних ценностей, и определенные модернистские ценности ему все-таки близки. Поэтому, наверное, первый из романов «Школа для дураков» ближе к Набокову, которому так он понравился, к модернизму, а «Палисандрия» — это все-таки уже образцовый постмодернистский текст. Но чтобы разобраться с тем, что же такое постмодернизм, каковы его составные части и основные стилистические черты, мы должны обратиться уже к теории и философии, что и будет сделано в следующем модуле.
