[МУЗЫКА] [МУЗЫКА] Итак, биография Ерофеева. Отчасти она описана им самим, сохранилась автобиография, составленная писателем. И вот сейчас вы увидите на слайде первые строчки этой биографии: «Ерофеев Венедикт Васильевич. Родился 24 октября 1938 года на Кольском полуострове, за Полярным кругом. Впервые в жизни пересек Полярный круг (с севера на юг, разумеется), когда по окончании школы с отличием, на 17-м году жизни, поехал в столицу ради поступления в Московский университет». Но на самом деле вот за этими скупыми строчками официального почти документа не видны реальные события. Ерофеев родился в семье, где было трое детей. Он был младшим из них троих. Отец в 1946 году за рассказанный политический анекдот был осужден по 58-й сталинской статье за антисоветскую агитацию и провел около семи лет в лагерях. Мать не могла заботиться о всех детях, и двух мальчиков ей пришлось сдать в детский дом. Так что детство Ерофеева нельзя назвать счастливым. Но он уже в ранние годы проявил большие способности, прежде всего великолепную память. Потом его сестра вспоминала, что он знал наизусть отрывной календарь. Это был очень оригинальный вид словесности в сталинское время, там печатались стихи, какие-то рецепты. В общем, все самые разнообразные тексты. Вот это мог знать наизусть. Знал наизусть сочинения Ленина. Потом это скажется на его творчестве, он составит свою собственную лениниану из цитат Владимира Ильича. Закончил действительно школу с золотой медалью, но биографы отмечают еще важную деталь, почти невозможную для советского человека: никогда не был пионером или комсомольцем. И пересек Полярный круг, поехал в Москву, поступил в Московский государственный университет на филологический факультет в 1955 году. Это было очень хорошее, золотое время для Московского университета, там работали великие ученые: такие как академик Виноградов, профессора Бонди, Гудзий, тот самый Андрей Донатович Синявский, о котором мы говорили в прошлый раз. И Венедикт Ерофеев по складу характера был, конечно, филологом. Его интересовала прежде всего литература, он легко ее запоминал, цитировал. Но тем не менее филологом он не стал. Отчислен он был уже после третьего семестра, потому что не нашел общего языка с военной кафедрой. Ходить строем и выполнять предписания служивших там офицеров ему было не под силу. От учебы в Московском университете остались друзья, в том числе известный переводчик Владимир Сергеевич Муравьев. Ему будет посвящена трагедия «Вальпургиева ночь» и некоторые другие. В дальнейшем вся жизнь Венедикта Ерофеева — это попытки доучиться и самообразование. По записным книжкам, которые хорошо сохранились, но не до конца еще опубликованы, видно, что он читал практически все: от отцов церкви до каких-то второстепенных и третьестепенных поэтов XIX века, которых давно никто уже не помнил. И одновременно поступал и тут же почти и отчислялся в разные педагогические институты в провинции. Четыре института в России могут гордиться тем, что изгнали из своих рядов будущего писателя: Владимирский, Орехово-Зуевский, Коломенский и Московский государственный университет. В 60-е годы Ерофеев женился, у него родился сын, тоже Венедикт; именно этим людям — уже бывшей жене и сыну будет посвящена поэма Москва — Петушки. Там описывается как раз поездка Ерофеева в деревню Мышлино Владимирской областью рядом с небольшим городком Петушки, где жила его семья, с которой он, впрочем, уже разошелся к тому времени. И Венедикт Ерофеев непрерывно работает. То есть в его же мемуарах, в его же воспоминаниях перечисляются около 30 мест, где он только ни работал: грузчик продовольственного магазина, каменщик на строительстве, истопник-кочегар, дежурный отделения милиции, приемщик винной посуды, библиотекарь, коллектор геофизической экспедиции и так далее, и так далее. «Единственной работой, — с иронией сообщает Ерофеев, — которая пришлась мне по сердцу, была в 1974 году в голодной степи Узбекистана работа в качестве лаборанта паразитологической экспедиции в должности лаборанта по борьбе с окрыленным кровососущим гнусом». Вот в этом уже оксюморонном выражении весь Ерофеев: он всегда сочетает несочетаемое, высокое и низкое, окрыленное с гнусом, это его фирменный стиль. Однако перечисление этих работ, этих ипостасей Ерофеева, не должно вводить в заблуждение. Здесь не было никакой социализации, не было никакого врастания в систему. На самом деле несмотря на все эти должности, несмотря на все эти работы, Ерофеев оставался человеком глубоко асоциальным. Об этом вспоминает один из его друзей Виктор Авдиев. Он говорит, в частности, о том, что Веня 17 лет не имел прописки. Те, кто жил в советское время, понимает, что это означало. Человек, не имевший прописки, практически не имел никаких прав в этом обществе. И в 1975 году он после 20-летнего перерыва (20 лет прошло с его отчисления из МГУ) пришел в военный стол становиться на военный учет. Вот человек, существующий как бы абсолютно вне государства, сам по себе, не имеющий с ним никаких связей, это как раз и есть одна из ипостасей Ерофеева. Что касается писательства, то сам Ерофеев вспоминал о том, что писать он стал, по свидетельству матери, еще с пяти лет. Однако практически все, что написано было до «Москвы — Петушков», до 1969 года, не сохранилось. Были некие заметки психопата, писавшиеся еще в 50-е годы, был некий большой текст, который он назвал «Благая весть» — это очень характерное название потому что благая весть — это не что иное, как перевод с греческого слова «Евангелие». И все это пропало, поэтому когда была написана и опубликована поэма «Москва — Петушки», возникло впечатление, что перед нами гений, родившийся из ничего. Первый же текст приносит ему славу, признается всеми как гениальный. Правда, слава эта была только в узких кругах. До публикации официальной прошло довольно длительное время, и о «Москве — Петушках» мы поговорим отдельно. Когда же говорят о том, что Ерофеев — это автор одной книги, это и верно и неверно. Есть еще несколько произведений, о которых стоит упомянуть, хотя они вряд ли могут равняться с «Москвой — Петушками» по всем своим качествам. Это небольшое эссе, которое называется «Василий Розанов глазами эксцентрика». Василий Розанов — это публицист, эссеист начала века, был любимым автором Ерофеева. И это трагедия «Вальпургиева ночь», которая была задумана как первая часть трилогии, которую он почему-то по-немецки называл Drei Nächte (три ночи) и в которой смог написать только первую часть. Трагедия «Вальпургиева ночь» написана уже в 1985 году, как и все, что писал Ерофеев, он написал ее запоем. То есть она писалась как бы сразу без подготовки и за несколько недель. Она была поставлена в театре, и даже Ерофеев успел побывать на премьере, имела некоторый успех в то время. Как ни странно, авангардист и новатор, ниспровегатель всех границ Ерофеев соблюдает классические правила, трагедийные правила. Здесь есть единство места, времени и действия, правда, все эти место, время и особенно действие совсем неклассичны. Действие происходит в сумасшедшем доме, куда доставляют главного героя — спившегося еврея Льва Исааковича Гуревича, который обладает множеством разнообразных качеств, в том числе присущих самому Ерофееву. Это мудрец, донжуан, одновременно человек, который легко, быстро, красиво говорит, краснобай, философ. Вот это пьяное балагурство в сочетании с лирическими излияниями составляет сущность его монологов, которые представляют главный интерес в этой трагедии. Герои устраивают по ходу действия судилище над одним из своих, над одним из пациентов сумасшедшего дома, а в конце все погибают, выпив метилового спирта, то есть как в классической шекспировской трагедии сцена в конце заполнена трупами. Причем виновен оказывается как раз Гуревич. Есть там и противопоставление с властью, которую олицетворяет санитар Боренька, по прозвищу мордоворот. Это последнее произведение Ерофееева, если не считать записных книжек и дневников, которые он вел всю жизнь до самого конца. Последние годы он тяжело болеет, как я сказал. Это рак горла: после нескольких операций он потерял голос и возможность говорить. Во время перестройки «Москва — Петушки» и другие тексты Ерофеева печатаются, к нему приходит уже не известность в узких кругах, а слава всесоюзная. Он оказывается нужен всем, у него без конца берут интервью, снимают на телевидение. И вот на пике этой славы 11 мая 1990 года, как раз в пятницу, Ерофеев умирает от рака горла.
