[МУЗЫКА] [МУЗЫКА] [МУЗЫКА] Теперь поговорим о истории глазами ребенка. Речь пойдет о писателе, который прославился задолго до того, как издал свою первую книгу. Эдуард Степанович Кочергин — человек очень известный в Петербурге. Известнейший сценограф, то есть театральный художник, который в течение нескольких десятилетий занимает должность главного художника Большого драматического театра, то есть театра Товстоногова, с которым Кочергин работал еще начиная с начала 60-х годов, поставил множество знаменитых спектаклей — «История лошади», например. Он имеет все возможные награды, которые доступны художнику, он академик Академии художеств, лауреат двух государственных премий, народный художник России, но вот в качестве писателя Эдуард Степанович дебютировал только в конце 90-х годов и с очень странными рассказами. Рассказы, которые составили книгу «Ангелова кукла», которая вышла в 2003 году, описывают мир ленинградского дна, то есть то, о чем совсем не писала советская литература, они заполняют некую лакуну. Это мир воров, проституток, нищих, инвалидов, которых было очень много после войны, вот мир тех отверженных, о которых никто не знал, они как бы не существовали для советского государства. И среди, вот, текстов, которые посвящены этой теме, была и небольшая повесть, которая называлась «Козявная палата» первоначально, в 2005 году она была опубликована. И из нее в конце концов выросла книга, которая называется «Крещенные крестами». Я не называю эту книгу романом, потому что она имеет скорее мемуарный характер. Издана она в издательстве «Вита Нова», это издательство, которое занимается не просто изданием книг, а некими артефактами, то есть оно создает художественные произведения полиграфического искусства. Она богато украшена иллюстрациями, и понятно, почему художник выбирает именно это издательство. Это подлинная история самого Эдуарда Кочергина. Дело в том, что его родители были репрессированы в эпоху большого террора сталинского, и отец, и мать. И Эдуард Кочергин попал в спецприемник НКВД в Сибири, то есть детский дом, в котором содержались дети врагов народа. Вот он вспоминает: «Знакомились с вопросов: — Ты шпион? — Нет, я враг народа». Значит, естественно, что это никак нельзя назвать счастливым детством. Там много трогательных моментов, например, как дети, которые никогда не знали, не видели мороженого, пытаются себе на новый год сами изготовить мороженое, для этого хлеб с маслом замораживают между рамами, значит, вот, на морозе. Но потом восьмилетний герой решает бежать в Ленинград, чтобы найти свою мать, и едет он туда целых шесть лет. То есть он естественно зайцем пробирается на товарных поездах, его снимают с этих поездов, он убегает от милиционеров, а на зиму, поскольку ему некуда деваться, он сдается обратно в эти спецприемники. И таким образом как бы это путь не по прямой, а путь с возвращением назад и новыми попытками побега. Естественно, что такие, такой роман или такая книга представляет собой панораму жизни той эпохи. По пути, как в любом тексте, построенном на мотиве дороги, встречается великое множество незнакомых людей, которые быстро как бы исчезают из жизни героя. Он встречает множество безруких и безногих инвалидов, которые возвращаются с войны, он учится выживать в тайге у «лесного человека» Хантыя, как он сам себя называет. У него рано проявляется талант художника, и он зарабатывает себе на хлеб, выгибая из проволоки профили вождей, то есть Сталина и Ленина. Учится своему ремеслу у художника-китайца. Вот эта бесконечная как бы панорама заканчивается почти сказочным счастливым финалом. Добравшись до Ленинграда, он действительно находит свою мать. Но книгу стоит прочитать не только из-за вот этой вот портретной галереи, хотя эта галерея содержит портреты, сделанные именно художником, то есть они очень точны, даже психологически. Во-первых, это уникальный документ, сталинская эпоха глазами ребенка. Аналогов в русской литературе, как мне кажется, нет. Мы видели только что вот ту же эпоху глазами женщины, например, в романе Гузели Яхиной. Это другой взгляд, как бы с другого угла, с другой точки зрения на то же самое время. Кроме того, роман очень хорошо написан. Хотя он не содержит такого как бы сюжета в точном смысле слова, но он держит читателя в напряжении, потому что на протяжении всей книги читатель переживает как бы за этого героя, то есть вопрос, поймают или не поймают маленького героя, для читателя не решается. Ну и наконец, главное, наверное, достоинство Кочергина, ради которого стоит прочитать и эту книгу, и другие его произведения — это необыкновенный совершенно язык. Такого языка в российской словестности, и в прежней, и в нынешней, точно не было. Посмотрим на несколько цитат. Вот в этот детприемник приезжают какие-то чины НКВД на проверку. После этого начальница, значит, детприемника разбирается с теми, кто допустил промахи. «После отъезда погонников мы видели, как дэпэшная начальница, ругаясь бабским матом, своими жирными кулаками лупила кромешницу по ее первобытным глазам». Каждый эпитет оказывается необычным. «Ближайшими заспинниками надзирателя были три охранника — Пень с Огнем, Чурбан с Глазами и просто Дубан — старший попердяй, сексот и болтун». Ну, вы помните, наверное, роман Алексея Иванова «Сердце пармы», где писатель использовал свободно слова хантыйского и мансийского языков, рассчитывая, что читатель по контексту догадается, что они значат. Перед нами примерно такая же ситуация. Значит, Кочергин либо придумывает слова, либо пользуется давно забытыми вот этими жаргонизмами из языка своих товарищей по детскому дому. И создается совершенно необычная языковая атмосфера: перед нами как бы бывальщина, написанная небывалым языком. Это смесь детской речи и уголовного жаргона с большим количеством неологизмов. Художник пишет как бы несколькими красками, но в результате смешиваются такие как бы пласты литературы, которые обычно друг о друге просто не знают, то есть условно говоря, перед нами и Диккенс, и Бабель в одном тексте. И сама история, как ее описывает Эдуард Кочергин, она имеет тоже как бы два смысла. С одной стороны, это вроде даже сентиментальная история о том, как несчастный ребенок нашел свою мать, а с другой стороны — вот как сам это формулирует Эдуард Кочергин, «история о том, как подворыш вышел в стопроцентные фраера». Вот из этих странных, небывалых выражений, которыми полна книга Кочергина, можно составить целый словарь вроде каторжной тетради Достоевского: богодуй, жутики, зверопад, лагаш, людва, мралка, ныкаться, отдать дых, присосыш, прихудеть и т.д. Я не буду все перечислять, о каждом из этих слов можно писать отдельную лингвистическую статью. Эдуард Кочергин — совершенно необыкновенный, ни на кого не похожий писатель, и не случайно книгу «Крещенные крестами» оценили жюри, большое и малое жюри премии «Национальный бестселлер». Эдуард Кочергин получил за эту книгу одну из самых престижных российских литературных наград.
