[МУЗЫКА] [МУЗЫКА] Сейчас мы поговорим о так называемой массовой литературе советского периода, парадоксальном явлении, которое одновременно и существовало, и не существовало. Однако для начала надо сказать, что же такое все-таки массовая литература. Это явление нам следует различать от так называемой развлекательной литературы, потому что массовая литература всегда связана с большими тиражами, то есть она более распространена, чем элитарная, и именно этим прежде всего отличается от нее. Развлекательная могла быть еще в античности, но массовая может возникать только тогда, когда есть технические средства для ее воспроизведения. А во-вторых, помимо больших тиражей массовая литература всегда ощущается частью общества как плохая. Плохая по разным причинам, она может ощущаться как грубая, топорно сделанная, как неправдоподобная, далекая от жизни, как устаревшая, — критерии могут быть разными, но вот всегда есть большая группа людей, которая ее презирает. Так определял массовую литературу Юрий Михайлович Лотман в свое время. А вот я бы определил ее проще. Массовая литература — это всегда литература, которая состоит из готовых блоков, из кубиков. Либо вы сами, либо ваши дети, наверное, играли в детстве в так называемое LEGO, в конструктор LEGO. Вот там всегда есть готовые элементы, из которых можно что-то соорудить. Причем то, что можно соорудить, обычно дается уже готовая схема этого. Это не значит, что всякий обязан сооружать именно то, что на этой схеме изображено, он может сделать нечто совершенно другое, но сам принцип изготовления из готовых элементов, монтажа готовых блоков — он как раз в массовой литературе работает. В то время как в литературе внежанровой, элитарной, высокой, ее по-разному называют, всякий раз элементы изобретаются заново. И я не случайно сказал слово «внежанровая литература» и «жанровая литература». Это противопоставление очень важно. Дело в том, что как раз литература массовая всегда распадается на готовые жанры. Высокая литература тоже на них распадалась когда-то, но она перестала это делать еще в начале XIX века, с приходом романтиков. Классицизм был последним направлением, в котором были готовые жестко фиксированные жанры. Потом чем дальше, тем больше эти жанры смешиваются. В массовой литературе, наоборот, все четко зафиксировано, и она совершенно не претендует на новаторство. Жанры массовой литературы вы можете увидеть вот в этом списке. Я не претендую на полноту, но это, безусловно, основные формы массовой литературы. Это детектив, в котором всегда есть преступление, всегда есть следователь и преступник. Это боевик, в котором всегда наказывается зло путем насилия. Это любовный роман, который, наверное, не надо комментировать. Это триллер, то есть то, что должно вызывать чувство ужаса. Это фантастика и отдельно от нее отпочковавшаяся в XX веке жанр фэнтези, который наследует на самом деле волшебные сказки. У каждого из этих жанров, больших жанров, есть множество жанровых разновидностей, о некоторых из них мы потом поговорим. Что же происходило в советское время? Вот в советское время массовой литературы почти не было, она не приветствовалась. Почему? Ну потому что литература была серьезным идеологическим мероприятием, ведь литература должна была учить, а не развлекать. Однако поскольку народу все равно нужно что-то читать, нужно как-то развлекаться, то в литературе, так же как и в кино, определенные жанры все-таки существовали. Однако каждый, почти каждый из них был нагружен какой-то идеологией. Он помимо развлечения должен был выполнять еще какую-то полезную идеологическую функцию, нагрузку. Какие же жанры существовали в советской эпохе? Посмотрим вот на эту картинку. Уже по обложкам видно, что с содержанием здесь не все просто, что это не чисто развлекательный текст. Конечно, в советскую эпоху существовали исторические романы, но трудно найти в это время исторический роман, который призван только рассказать интересную историю. В центре исторического романа должны быть либо революционеры, пламенные революционеры, как тогда любили говорить, либо какие-то народные вожди. И Стенька Разин, и Емельян Пугачев с нашей современной точки зрения могут быть разбойниками. Но с точки зрения тогдашнего представления историков и литераторов, это были вожди крестьянских восстаний, крестьянских войн. Если же исторический роман касался какого-нибудь царя, то это должен быть царь, двигавший Россию по пути прогресса как Петр I, вспомним знаменитый роман Алексея Толстого, или царь, которому приписывается какая-нибудь положительная историческая функция, будь это, например, Иван III в романе Язвицкого. Научная фантастика существовала, но у нее были довольно жесткие рамки. Научная фантастика должна была быть именно научной, то есть это должно было быть своего рода бюро изобретений и открытий. Патентное бюро, которое придумывает машины, механизмы, гаджеты, которые как мы бы сейчас сказали, и таким образом приближает будущее по-своему, наряду с учеными. Однако, существовала в Советском Союзе научная фантастика, которая имела несколько иной идеологический характер. Это и коммунистические утопии, такие как писал, скажем, Иван Ефремов, и социальная фантастика, которая, представляя иные миры, говорила на самом деле о проблемах современных. Это, конечно, знаменитые братья Аркадий и Борис Стругацкие. Но в целом вот в области фантастики тоже существовали очень сильные ограничения. Еще большие ограничения были в области детективной и приключенческой литературы. Детектив той эпохи, например, детектив братьев Вайнеров, которые и сами служили в милиции и писали по материалу реальных дел, это ситуация, в которой власть побеждает хаос, в которой власть побеждает то, что несет угрозу государству. А приключенческая литература всегда в той или иной мере оказывалась идеологизирована. Вспомним такого автора, как Юлиан Семенов, которого вы можете знать даже не по его произведениям, а по экранизациям, в том числе знаменитых «Семнадцати мгновениям весны». Вот в Советском Союзе не было Джеймса Бонда. Романы о Бонде, равно как и фильмы, не приветствовались, запрещались, но был свой сверхгерой, сверхчеловек, чекист Максим Максимович Исаев, который сумел проникнуть в высшие эшелоны Третьего Рейха и добывать там важные для победы секреты. Разумеется никакой исторической основы, как современные историки считают, у такого рода литературы не было. То есть она имела чисто приключенческий характер, однако всегда мимикрировала под идеологию. И вот такого рода детективная и приключенческая литература была, во-первых, очень немногочисленна, то есть и имен не так много можно назвать. Во-вторых, она представляла огромный дефицит. Для того чтобы добыть такую книгу людям в позднем Советском Союзе иногда приходилось сдавать макулатуру. Сдашь 20 кг макулатуры — получишь талон, по которому ты можешь получить интересную книгу. И как заполняются лакуны? Лакуны всегда заполняются, то есть они не остаются пустыми. Во многом эта ситуация отсутствия литературы как развлечения способствовала возвышению литературы серьезной, внежанровой, элитарной, в том числе классики. То есть в ситуации, когда нечего читать в области исторического, скажем, романа, «Война и мир» может восприниматься как роман исторический, даже приключенческий. Вспомните, там ведь есть немало чисто романических эпизодов, когда, скажем, Николай Ростов спасает княжну Марью. «Анна Каренина» могла читаться как любовный роман, не случайно ее так часто экранизировали и сейчас продолжают экранизировать. А, например, «Преступление и наказание» рассматриваться как детективная история, равно как и «Браться Карамазовы». Вот одним из секретов не единственным того, что называют российский литературоцентризм, то есть той ситуации, когда литература стала главным из искусств, и все остальные на нее ориентировались, было вот это отсутствие развлекательной функции, отсутствие массовой литературы в поздней советской эпохе. И, конечно, это были ситуации и тяжелые для читателя, и одновременно очень благотворные, потому что существовал огромный интерес к чтению, существовал дефицит литературы, на книги набрасывались, книги добывали. Вся эта ситуация, с одной стороны, дефицит развлекательной литературы или полное отсутствие, с другой стороны, массовые тиражи классики, была двойственной. То есть, с одной стороны, было нечего читать, а с другой стороны, вот именно интерес к литературе подготовил тот пик, тот бум, который развернулся вокруг русской литературы на самом излете советской власти в последние ее годы, в годы перестройки с 1986-го примерно по 1991-й год. Это был «Золотой век» русской литературы.
