[МУЗЫКА] [МУЗЫКА]
[МУЗЫКА] А
теперь нужно рассказать об удивительном
феномене Петербурга, который, к сожалению, уже никогда не повторится.
Дело в том,
что зимы прошлых веков в Петербурге были на редкость холодными и снежными.
Нева, речки и каналы замерзали и сразу превращались в гладкие проезжие
дороги — в сущности новые улицы.
Более того, власти начинали строить на набережных деревянные сходни
с перилами для пешеходов, а также спуски на лед для экипажей.
Их присыпали снегом, собственно как и проезжую часть улиц в городе.
Известно, что улицы в Петербурге никогда не вычищали до земли,
иначе езда на санях стала бы невозможной.
По льду прокладывались важнейшие направления движения.
Для этого вдоль намеченных троп и дорог втыкались рубленные елочки,
выполнявшие роль вех, устанавливали мачты с флагами, фонари керосиновые.
Обычно главной считалась дорога от набережной Зимнего дворца, от царского
дворца, к Мытнинской набережной и от Медного всадника к университету.
Так уж сложилось, что это водная площадь, ограниченная стрелкой Васильевского
острова, Петропавловской крепостью и Зимним дворцом, зимой становилась
настоящей ледовой площадью, через которую во все концы города тянулись дороги.
Сюда перемещалась будничная и даже праздничная жизнь города.
Особенно чтили петербуржцы праздник водосвятия 6 января.
В этот день напротив Зимнего дворца во льду Невы устраивали большую прорубь,
Иордань, сооружали помост с красивым балдахином.
Духовенство и царь по Иорданской лестнице Зимнего дворца, поэтому она так и
называется, спускались на лед Невы, и начиналось зимнее водосвятие.
Крестный ход открывал нарядно одетый хор певческой капеллы,
и сама церемония водосвятия была красочна.
Она заключалась в том, что в прорубь опускали золотой крест,
а потом собравшиеся пили освященную воду, некоторые даже окунались в Иордань.
Священники крестили в проруби детей.
После этого государь объезжал строй полков петербуржского гарнизона и гвардии,
стоявших вокруг Иордани.
Порой шпалеры войск вытягивались по ровной белоснежной
поверхности Невы от Петропавловской крепости даже до Охты.
После объезда полков, криков «Виват!», артиллерийского салюта царь
угощал офицеров гвардии в особых шатрах или прямо под открытым небом.
Солдатам тоже подносили чарку водки, дарили деньги.
На водосвятие, как и в другие зимние праздники, на льду Невы разворачивались
всем известные с древности формы самодеятельности народного празднества:
пляски, музыка, скоморошество, кулачные бои и гонки.
Иностранцы отмечали неповторимый дух, своеобразие этой зимней жизни города
на льду Невы, когда множество экипажей, саней, бесчисленных пешеходов,
непрерывно пересекающие ее, создают впечатление бесконечного потока.
Лед также усеян разрозненными или собравшимися вместе группами людей,
и каждый занят по вкусу кто чем.
В одной части находится несколько длинных огороженных участков для катания
на коньках, чуть дальше огороженное место,
где дворянин обучает своих лошадей разным фигурам для верховой езды.
В другой части толпа наблюдает за тем, что называется санными гонками.
Дорожка предстваляет собой вытянутый участок примерно милю длиной
и достаточной ширины, чтобы повернуть сани.
Это был ледовый ипподром.
С давних пор в Петербурге с севера приезжали коми и эвенки.
Они ставили шатры на льду и за плату катали на оленях и собачьих упряжках
всех желающих.
Зима была временем многочисленных катков и ледяных горок в Петербурге.
Превращались в катки пруды в Таврическом, Юсуповском саду.
Сразу вспоминаются стихи Набокова: «Катки,
катки, на Мойке, на Фонтанке, в Юсуповом серебряном раю...».
Обычно современники вспоминают этот каток в Юсуповском саду,
ставший ледовой колыбелью отечественного фигурного катания.
По льду Юсупова пруда раскатывал наш первый олимпийский
чемпион Панин-Коломенкин,
получивший в Лондоне в 1908 году золотую медаль по фигурному катанию.
Катки открывались во многих других местах города.
Городу это было крайне выгодно.
Лед каналов и прудов сам по себе доход обычно не приносил.
Все знали прекрасный каток на Мойке у Мариинского дворца.
Другой каток был на Фонтанке, у Аничкова дворца,
третий — у Тучкова моста на Петровском острове.
В Таврическом саду можно было увидеть было катающихся на коньках на редкость
долговязых великих князей в компаниях сверстников из тогдашней элиты.
Особенно оживленными катки становились к вечеру,
когда наступали ранние петербуржские сумерки.
Катки ярко освещались электричеством, играли оркестры,
слышался звон коньков, смех, крики.
Этим Петербург напоминал зимние голландские города,
где катками становились все замерзшие каналы и пруды.
Сходство усиливалось, когда люди выезжали на залив.
Там можно было во множестве видеть буера, мчавшиеся, как в Голландии,
на полозьях по гладкому льду.
В других частях города устраивали типично русские развлечения: ледяные
горки разной высоты и крутизны — вечная зимняя утеха раскрасневшихся
на морозе детей да и решивших тряхнуть стариной взрослых.
Зимой на невский лед спускался городской транспорт.
Не только ваньки, финские санки, вейки,
но и петербургский трамвай, для которого выстраивали пути с
рельсами и контактными проводами на столбах прямо на льду.
Многие мемуаристы описывают и петербургскую ледорикшу,
так называемого «каталя».
Наемный конькобежец толкал перед собой по специально подготовленной ледяной дорожке
деревянные легкие санки с железными полозьями с одним или двумя пассажирами.
Эти экипажи каталей напоминали известные всем финские санки.
Они двигались с необыкновенной скоростью.
Таким образом Неву можно было пересечь за 3-5 минут.
Сейчас с такой скоростью, но под землей, пересекает Неву только метро.
Ну и, конечно, вдоль набережных по льду лихо гоняли тройки.
Не было наверное ни одного морского офицера или состоятельного жителя
Кронштадта, который бы не промчался на стремительной тройке от Котлина
острова до Дворцовой набережной.
Да еще остановился бы на полдороге, на особой станции,
на поставленном на льду залива теплом павильоне,
где продрогшим посетителям подавали на маленькой сковородке только
что поджаренную корюшку и прочие угощения к этой божественной рыбке.
Такой счастливой и беззаботной была и последняя
мирная зима 1913 – 1914 годов.
[МУЗЫКА]
[МУЗЫКА]
[МУЗЫКА] [МУЗЫКА]
Анисимов Евгений Викторовичпрофессор
Трабская Юлия Георгиевнак.э.н., доцент
