[МУЗЫКА] Итак, на сегодняшний день подразумевается, что примерно 1200 генов — а это больше, это примерно 12 % всего генома человека — вовлечено в генетические механизмы возникновения и манифестации РАС. Как я и говорила, они вполне могут вот играть очень разные роли в этом генетическом механизме и включаться в очень разные генные пути. Генетических путей возникновения РАС много, мы не знаем сколько, но много. И понимание того, вот какую систему можно ввести во все эти находки, которые накапливаются в течение последних 10–20 лет, уделяется огромное внимание целому ряду исследований. Так называемый путь открытий, который сегодня очень традиционен в молекулярной клинической медицине, и включает обычно несколько лабораторий, когда сначала выделяется ген, который, вероятно, вовлечен в формирование расстройства, в частности расстройства аутистического спектра, изучается его функция сначала на психофизиологическом, молекулярном уровне. То есть вот например, ген CHT2 отвечает за ремоделирование хроматина, то есть структурной единицы ДНК. Этот ген изучается в контексте его поведения, поведения его аналогов, ортологов в разных организмах, например, у типа рыбы, которая называется зебра, и у разных грызунов. То есть происходит модификация этого гена, которая выражается в манифестации определённых фенотипов, которые свойственны расстройству или расстройству аутистического спектра, таких как микроцефалия или замедление роста, и фенотипов, которые не свойственны непосредственно РАС, но встречаются при других расстройствах развития. И собственно, какие расстройства могут встречаться при мутациях именно в этом гене? То есть это РАС, это интеллектуальная неспособность, эпилепсия и фотосенситивность. И в итоге мы как бы мы закрываем этот круг открытий, возвращаемся опять на молекулярный уровень и пытаемся понять, что, собственно, происходит с конкретными клетками и как они модифицируются в каких‐то более низких организмах, и что из этих экспериментов можно перенести в понимание о клинической реальности, клинических манифестациях расстройства аутистического спектра. Мы как бы пытаемся провести некое обобщение всего того, о чём мы говорили в этой лекции и в лекции о функционировании головного мозга. То есть здесь мы моделируем влияние нескольких генов на разные структурные компоненты головного мозга с тем, чтобы понять, как, в свою очередь, происходит картирование на всех уровнях — то есть от гена через мозг к уровню поведения — тех клинических признаков, которые считаются признаками РАС. Задача теоретического осмысления большого количества накопленного материала как на уровне клинических исследований самих пациентов, будь то это исследование генетического материала или какие‐то исследования мозгового картирования или моделей, с этим связанных. Все эти просто тома работ исследовательских постоянно осмысляются теоретиками и людьми, которые занимаются суммацией этих исследований. И вот это одна из таких попыток, где как бы проводится несколько уровней анализа, один — нейроанатомический, второй — на уровне системы, третий — на уровне молекулярно‐клеточном, где на нейроанатомическом уровне мы видим, как пытаются учёные осмыслить динамику роста головного мозга людей с РАС, и как изменяется эта динамика в течение развития, и с чем она могла бы быть связана с точки зрения формирования колонны головного мозга. Идёт рассуждение о том, как формируются связи между структурами головного мозга, и какие гены могут непосредственно принимать участие в динамике, связанной с полями активации и торможения, при передаче сигналов в головном мозге людей с РАС, и на уровне клеточных механизмов, где рассматриваются такие процессы, как, например, деградация и синтез различных белков, и, собственно перечисляются те гены, которые, опять же, были выделены как гены кандидаты для расстройств аутистического спектра, и как они могут взаимодействовать в этой системе. Главная идея, которая заложена во всех этих интерпретациях, заключается в том, что это очень сложное системное заболевание, где присутствует большее количество возможных причинно‐следственных путей, ведущих манифестаций этого расстройства, и единого механизма у него нет, это совершенно очевидно, механизмов у него много. Заболевание, расстройство является генетическим, но что может приводить к возникновению этих генетических механизмов, каким образом они могут формироваться, и что, собственно, может быть сделано по этому поводу — это и является задачей большого количества исследователей, работающих в этой области. Здесь... Завершая этот раздел, хочется сделать ещё два или три замечания, касающихся моделирования и осмысления всех этих находок. Во‐первых, совершенно очевидно, что любое травматическое воздействие, любая поломка в геноме, она практически всегда сопровождается какими то компенсаторными механизмами. И это отчасти объясняет тот факт, что существует достаточно большое количество примеров, где мы знаем, что мутация присутствует, и эта мутация не ведёт к возникновению фенотипа РАС. Мутации в разных генах бывают разные, и они, во‐первых, необязательно все вредоносные, то есть один и тот же ген или генная структура может изменяться по‐разному и приводить к формированию разных фенотипов, необязательно негативных и отрицательных. И в любой системе заложены компенсаторные механизмы, которые тоже мы только отчасти начинаем понимать, которые могут предотвратить реализацию того или иного генного механизма и не привести к манифестации фенотипа. Мы также ещё упоминали о том, что большинство генных механизмов, которые задействованы в поведении человека, крайне плейотропны. Это значит, что нет... Вообще, гены отличаются относительно невысокой специализацией. То есть есть, конечно, профили, которые их разделают, есть их функциональное назначение, но с точки зрения их влияния на элементы или аспекты развития — типичного или нетипичного — они обычно выступают такими мастерами‐чудесниками и, в общем, влияют на несколько поведенческих признаков одновременно. Например, разного рода гены могут влиять на разного рода заболевания, как возникающие на ранних этапах развития, так и возникающие и на более поздних этапах жизни. И они также могут влиять как на структурные дефекты, так и на дефекты функциональные. И здесь мне хочется высказать некую гипотезу, она, в общем, конечно, неподтверждённая, но мы традиционно — вообще, как научное сообщество — мы традиционно отдаём очень большое или уделяем очень большое внимание отклонению от типичного варианта развития, которое можно рассматривать как особую траекторию развития, обычно это, конечно, расстройство. Но как мы уже говорили, вот в ранних описаниях расстройств аутистического спектра присутствовали, и сейчас мы прекрасно отдаём себе отчёт, что это, в общем, бывает и бывает достаточно часто, есть такие островки функционирования, которые осуществляются на уровне, который, в общем, описывается эпитетами как «выше среднего», а в некоторой степени и даже «очень специальное» и, возможно, даже «очень особое» и даже «гениальное». И откуда вот эти островки способностей берутся, и являются ли они проявлениями тех же самых генов, которые вызывают расстройство, но, вероятно, какими‐то другими мутациями или какими‐то их функциональными сетями, это, конечно, остаётся интересным вопросом. И вообще про сдерживающее влияние генома, про влияние предотвращающее или про влияния, которые увеличивают функционирование или часть функционирования, мы знаем намного меньше, чем про те влияния, котоыре вызывают разного рода поломки и расстройства. И закрывая этот раздел, я хочу ещё раз подчеркнуть две мысли. Во‐первых, о сложности генетических механизмов, которые связаны с возникновением РАС, а во‐вторых, об их относительной неспецифичности. [БЕЗ_ЗВУКА]
