[МУЗЫКА] [МУЗЫКА] Революционный порыв Фрейда, а Фрейд отчетливо понимал, что он совершил революцию, и сравнивал то, что он делал, с коперниканским переворотом, но этот революционный порыв, скорее, испугал психологов, чем обрадовал. И естественной реакцией на такого рода революцию наступила контрреволюция. В Америке зарождается школа бихевиоризма, от behavior — «поведение». Джон Уотсон, который эту школу, можно сказать, создал, он еще в 1907 году проводил экспериментальное исследование. Он смотрел, как ведет себя крыса в лабиринте. Ну, вот в лабиринте ставим кормушку, запускаем крысу, она вначале ищет путь в лабиринте, с каждый следующим разом она все быстрее и быстрее этот путь находит, и наконец, просто сразу бежит к кормушке. «За счет чего?» — спрашивает Уотсон. Может быть за счет зрения? Он выкалывает крысе глаза. Крыса сразу бежит к кормушке. Может быть, за счет слуха? Он отрезает крысе ушки, крыса все равно сразу бежит к кормушке. Может быть, за счет кожи? Он снимает кожу, крыса все равно сразу бежит к кормушке. В основе лежит моторная память, движение! Ну, я не говорю о гуманистическом эффекте исследования. Но также мы понимаем, что ситуация, в которой работает Уотсон, это ситуация предвоенная, вскоре-вскоре начнется Первая мировая война. И кто заинтересован оплачивать исследования в области психологии животных? Возникает серьезная проблема. И как пишет один из биографов Уотсона, «гений Уотсона нашел выход из положения. Он опубликовал манифест бихевиориста». Основная идеология манифеста выглядела примерно так: вы говорите о вещах, которые не наблюдаемы, поэтому зачем о них вообще говорить, мы о них ничего не знаем. Сознание и психика — не наблюдаемы. Надо убрать их из психологии. Вы можете 1000 лет обсуждать, есть ли психические качества у муравьев, но у вас нет возможности это проверить. Если вы хотите сделать из вашего ребенка, ну, скажите, кого хотите, юриста, шахматиста, скрипача, кого хотите, то мы должны так организовать стимульный ряд, чтобы ребенок стал тем, кем мы хотим. Психология без психики и сознания — это, конечно, потрясающая штука. Но это оказалось очень популярным. Дело в том, что в науку, и в психологию в частности, пришло много людей, им надо ведь не только работать, придумывать идеи, но и проводить исследования, иметь определенные перспективы карьерного роста, а до этого это всё — одиночки. А тут уже целая масса людей, им надо обеспечить работу. И программа Уотсона ее обеспечивает: «Меняйте стимулы, регистрируйте реакции, стимулов и реакций бесконечно много, поэтому всегда есть где развернуться». Американские журналы 1930-х годов поражают своей бессмысленностью по постановке задач. Скажем, как влияет на попадание в автокатастрофы цвет глаз? Он может влиять или не может? Ну, а почему бы нам не исследовать? Постановка совершенно бессмысленных. И таких бессмысленных исследований — огромное количество, и так и должно быть, если мы не будем рассматривать сознание и психику. Есть замечательный анекдот о бихевиористах. Два бихевиориста, бихевиорист и бихевиористка, позанимались любовью. После этого он спрашивает ее: «Я вижу, что тебе хорошо. А как мне?» Ну если нет субъективных переживаний, а можно судить только по поведению, то ей виднее, как ему. И этот анекдот подчеркивает вот эту бессодержательность психическую бихевиоризма. Это не значит, что бихевиористы ничего не нашли и ничего не обнаружили. Есть целая серия замечательных экспериментов, которые они провели и которые составляют важные опилки в движении. Но с точки зрения теоретического подхода, это, конечно, тупик. [БЕЗ_ЗВУКА]