Следующий модуль нашего курса мог бы занять два часа, пять часов, сто часов. Потому что вот школа — она ограничена. В ней может быть 40 кабинетов, и вы можете ее описать, в ней может быть 60 кабинетов и тысяча учителей, и вы их можете описать. А то, о чем пойдет речь дальше, не просто не ограничено. Как сказал Пастернак: "Детство — это часть жизни, которая больше целого". И в следующем модуле разговор пойдет про ребенка и его семью, и его жизнь как бы вне школы. В связи со школой, но вне школы. Мы не можем сделать вид, что мы в школе можем все, независимо от того, что происходит с ребенком в семье, на улице. Более того, если вы почитаете даже просто мемуарную литературу, то вы и прочитаете воспоминания людей о своем детстве, то вы увидите, что школа там занимает довольно небольшое пространство. И если школа хочет, педагог хочет повлиять на ребенка, то он должен подумать о том, что происходит с ребенком вне школы. У меня была, кстати, когда я начинал работать в школе, иллюзия, что то, что я говорю детям непосредственно и в точности в них как бы впечатывается. Потом оказалось, что все, что я говорю, проходит через их опыт другой, не школьный. И я понял, почему сторонники такого вот, — того, что называется социальной инженерией — сторонники подхода делать человека ориентировались на модели бессемейной. Не случайно, кстати, при всей моей искренней любви к Макаренко, именно он стал таким светочем советской педагогики — там же нет семьи, там вся жизнь детей подконтрольна. И в этом смысле да, ты можешь выстраивать такой рассол, в котором контролировать все, что происходит. Неслучайно, кстати, такие радикальные коммунисты, например, на Кубе, создавали школы-интернаты. И в первые советские годы очень много радикальных таких коммунистических педагогов писали о том, что главная задача — это оградить ребенка от вредного влияния семьи. Я думаю, что, к сожалению, в значительной степени эта традиция сохранилась в советской школе, даже в современной российской школе. Мы не рассматриваем родителей как партнеров по воспитанию. Мы в лучшем случае рассматриваем родителей как тех, кто поможет нам решить наши задачи. Мы вызываем их, когда ребенок плохо себя ведет в школе. Смотрите, мы не помогаем родителю, который говорит: "Вот, мой ребенок (я не знаю, там) плохо спит" или "плохо относится к своей сестре" — это не наша проблема, это проблема семьи. А вот от родителей мы ожидаем, что они помогут нам в том, чтобы ребенок сделал домашнее задание, выучил стихотворение, подготовил рисунок, какую-то там подделку сделал. Вот эта традиция разделения семьи и школы — она, к сожалению, довольно крепко в нас сидит. Это марксистская традиция, и при том, что я очень много люблю у Маркса, я понимаю, что здесь была сделана вот эта попытка превратить органический процесс становления человека в естественных семейных условиях, в условиях городской или сельской жизни, превратить его в абсолютно контролируемый проект развития. Не получилось! И не получится. И ужасно, если мы будем пытаться повторять эти попытки, потому что тем самым мы ограничим, мы изолируем ребенка от самых главных, и может быть очень сильных и ярких впечатлений, собственно человеческих. При всей моей любви к математике (я учитель математики), мне кажется, что общение ребенка с его родителями позитивное важнее любого урока, в том числе математики. Когда я слышу, что у нас в некоторых школах не отпускают детей, там родители приходят, говорят: "Мы хотим уехать в отпуск раньше, можно мы ребенка заберем с собой?". Им говорят: "Нет, ну как же, учебный план". Да бог с вами! Проверьте, пусть он экстерном сдаст, ну не будет он ходить на эти уроки, пусть он лучше с родителями попутешествует. Нет, мы не идем на это. Вот в нашей модели эффективной школы одна из опор ее — это взаимодействие с родителями и всей средой развития ребенка. Неслучайно есть африканская пословица: "Нужна вся деревня, чтобы вырастить ребенка". И поэтому наши исследователи специально изучают возможности семьи. И здесь есть, кстати, конечно, огромный вызов для школы. Огромный! Потому что здесь начинается сильнейшее неравенство. Понимаете? Я это даже знаю как родитель, потому что, конечно, когда я растил сына, то очень много занимался тем, чтобы он ходил в правильную секцию или чтобы он читал правильные книжки и так далее. У него была бабушка, которая водила его в музыкальную школу. А если нет в семье бабушки, если ребенок предоставлен себе значительную часть времени, если у него нет нормальных условий для того, чтобы дома делать задания, если никто ему не советует прочитать книгу, то, когда эти дети приходят в школу, мы уже видим разных детей. И мы думаем, что школа как таковая может их изменить и как бы свести вместе. К сожалению, это невозможно сделать! Задача гораздо сложнее, гораздо острее. И это показывает мировая практика. Если ты не работаешь с семьями, если ты не повышаешь образовательные ожидания семей, тебе очень трудно будет сохранить интерес и мотивацию ребенка. И поэтому, смотрите, у нас получается очень разные родители: у нас получается родители с высшим образованием, с огромными претензиями, ожиданиями — это, кстати, тоже не всегда хорошо, но по крайней мере они очень сильно двигают ребенка в образовательном направлении; и у нас имеются родители, иногда это и неполные семьи, которые или не могут, или не хотят это делать. И если мы не будем просвещать родителей, работать с ними, то нас ждет неудача. И второе, конечно — это пространство, потому что ребенка воспитывает все. И многие дети у нас сейчас, мы выяснили, кстати, наши исследования говорят о том, что дети проводят очень много времени в торговых центрах в крупных городах. И мы задали себе простой вопрос: а что с ними происходит течение этих двух часов? Двух-трех часов в неделю. Некоторые семь часов в неделю дети проводят. Понимаем ли мы, что происходит? Можем ли мы на это повлиять? Вот, собственно, это вопросы. И конечно, я совсем забыл, и, конечно, появляется еще и интернет-пространство. То есть смотрите, сколько пространств нами неконтролируемых, а мы все надеемся добиться результата только за счет того, что проводим с ребенком четыре, шесть, семь часов в день. Поэтому я очень рад, что наши выдающиеся ученые, и очень опытные, и молодые, сегодня расскажут о наших исследованиях, о теории и практике и работы с родителями, и о том, что такое современное детство, и что такое пространство современного ребенка. Среди них одна из самых замечательных наших психологов, в некотором смысле такая "научная внучка" Льва Семеновича Выготского — ученица ученика его — Катерина Николаевна Поливанова, профессор, и две ее молодых сотрудницы Ксения Павленко и Кристина Любицкая.
