[МУЗЫКА] [МУЗЫКА] Наука призвана объяснять, но возникает ужасная проблема. Объяснение — это сведение объясняемого к каким-то основаниям, которые считаются уже не требующими обоснования. А почему? Ведь всегда можно к любому обоснованию спросить: «А верно ли это обоснование?» Вот этот ужас вопроса «Почему?», на любой ответ на вопрос «Почему?» всегда можно спросить: «А почему это?» В материалах к курсу прилагается замечательное интервью Ричарда Фейнмана, которое показывает, что вопрос «Почему?» уводит нас в бесконечность. Мы никогда не можем дать окончательный ответ, почему это так. Уильям Джеймс — великий американский психолог и философ, выступая иногда с лекциями популярными для населения, читал в том числе лекции об устройстве Вселенной. И вот на какой-то лекции, рассказывая о том, как устроена Солнечная система, он говорил о том, что Земля круглая и так далее и так далее. После лекции к нему подошла старая леди и говорит: «Уважаемый мистер Джеймс, вы очень мудрый человек. То, что вы рассказали — замечательно, но у меня другая теория устройства Солнечной системы. Поймите, Земля — плоская и лежит на черепахе». «Замечательно! — сказал Джеймс, — Простите, а черепаха, на чем покоится?» «А эта черепаха покоится на еще большей черепахе.» «А та большая черепаха на чем покоится?» И тут эта леди говорит: «Я знала, что вы очень умный человек. Вы задаете замечательные вопросы. Там вниз идут одни черепахи». Вот этот анекдотический, но реальный случай из биографии Джеймса подчеркивает, что когда мы хотим что-то пояснить, мы уходим в бесконечность. В упанишадах описывается нечто подобное. Там гарги спрашивают мудрецов: «На чем покоится Земля?» Они говорят: «На лунных мирах». «А на чем покоятся лунные миры?» «На солнечных мирах». «А на чем покоятся солнечные миры?» «На мирах Индры». «А на чем покоятся миры Индры?» «На мирах Партхаваты». «А на чем покоятся миры Партхаваты?» И потрясающий ответ индийских мудрецов: «Не спрашивай гарги слишком много, иначе не сносишь ты головы». Для того чтобы мы вот в этом бесконечном ответе на вопросы «Почему?» могли остановиться, нам что-то необходимо принять за не требующих обоснований, за точку, за остановку. [БЕЗ_ЗВУКА] Так в религии, например, появляется идея первопричины. Вопрос о причинах которой запрещен. Бог от первопричины не может ни наблюдаться, ни мыслиться. Нельзя спрашивать, что было до того, как возник Бог. Нельзя спрашивать, что он делал до того, как сотворил Вселенную. Первопричина — всё, точка. Симеон Новый Богослов говорит так: «Бог превышает всякий образ и всякое представление, и не может быть постигнуть ни чувством, ни мыслью». И здесь возникает серьезное различие между религией и наукой. Религия: «Столкнувшись с непонятным, мы должны пытаться его объяснить, но попытки могут не удастся, ибо пути Господни неисповедимы. Понять Бога невозможно, а потому нам не дано понять и его действия. Вера в чудеса в религии — обязательна. Будда, например, в течение 15 дней сотворил 15 чудес. Вот его первое чудо. «В первый день первого весеннего месяца он воткнул в землю свою зубочистку, и из нее выросло огромное дерево, заслонившее кроной весь небосвод, Солнце и Луну. На ветвях дерева висели огромные плоды, подобные сосудам, вмещающим пять ведер воды». Хорошенькое чудо. Но пути Господни неисповедимы. Вот хочет так. Иисус, как известно, тоже творил чудеса: воскрешал мертвых, ходил по воде аки посуху и тому подобное. Апостол Павел говорил: «Если Христос не воскрес, то тщетна и вера наша». Чудеса обязательны в религии. Самая рациональная религия — ислам. Там особо на чудеса не обращают внимания, но и там есть главное чудо — ниспослание Корана, как считается, неграмотному Мухаммаду. Бог в Коране разъясняет Мухаммаду, как ему надо отвечать, почему ему не ниспослано знамение и чудеса. «Скажи, — говорит Бог, — воистину знамению Бога, а я всего лишь разъясняющий увещеватель. Неужели им недостаточно того, что мы ниспослали тебе послание?» Наука не может этим удовлетвориться. Любое непонятное рано или поздно должно получить свое объяснение. Чудеса существуют. Мы с ними встречаемся. Это та тайна, которая требует разгадки. Чудо перестает быть чудом, когда оно объяснено. Наука ищет объяснения чудес. Ссылки на чудеса невозможны. Когда Декарт заявляет, что он никак не может связать идею детерминизма и идею свободы воли (об этом мы позже поговорим), то он говорит: «Тем не менее существуют и детерминизм, и свобода воли, но нам конечным умом этого не понять». Неисповедимы пути Господни. Лейбниц возмущается: «Это же невозможное утверждение в научном споре. Мы не имеем права в науке ссылаться на чудеса и на всемогущество Бога, который может делать всё, что угодно». [БЕЗ_ЗВУКА] Хочу обратить внимание еще на то, к разговору о различии между религией и чудом. В деяниях апостолов сообщается, что после смерти Христа, на 50-й день апостолы внезапно заговорили на всех языцах, на всех языках. Ну чудо. Но с точки зрения науки, это очень странное чудо. Во-первых, непонятно, на скольких языках они заговорили. Сегодня насчитывают 6000–8000 языков. Неужели они заговорили на них всех сразу или хотя бы на тех, которые в это время были? И как? Для того чтобы заговорить на этих языках, не зная их вообще ниоткуда и никак? Как это могло произойти? Чудо есть чудо. Его не надо объяснять. А наука требует объяснения. Мы должны объяснить, как это происходит. Мы должны создать технологии, которые позволяют овладеть языками или чем-нибудь другим еще. И то, что мы просто не можем принять чудо как чудо, это есть в общем принципиальное отличие науки и религии. Итак, как бы мы ни строили наше рассуждение, мы всегда должны сделать их убедительными, понятными, очевидными. Но мы не можем только на это опираться. Если мы опираемся только на это, мы впадаем в мистику, и это уже не является наукой.
