Развитие экономической мысли всегда во все эпохи было связано с развитием самой экономики, самой жизни. И следующий шаг в прогрессе экономической мысли был связан с очень важными изменениями, которые произошли в Европе с началом Нового времени, где-то в XVI, XVII века. Мы знаем, что средневековая Европа была континентом с феодальной раздробленностью, где были небольшие государства, как правило, довольно слабые. И в этой ситуации в Европе очень большую роль играла (в Западной Европе) католическая церковь, которая создавала единую идеологическую атмосферу во всей Западной Европе. Существовали католические университеты в ведущих странах. Профессура ездила из страны в страну, язык у них был один, латинский, и эта сила играла очень большую роль во многих социальных процессах, в экономических процессах. В XIV был такой ректор Парижского университета, Николай Орезм. По иерархии католической церкви довольно крупная фигура. И ему принадлежит первый, наверное, в истории экономической мысли трактат, целиком посвященный экономической тематике, а именно, деньгам. И в этом трактате Орезм, кроме прочего, дает указания, как должны вести себя государи, правители, что им следует делать, а что нет, в частности, он критикует правителей за то, что те допускали так называемую порчу монеты. Такая практика была довольно распространенной, когда пуста казна государственная, короли, герцоги имели тенденцию подмешивать в свою монету малоценные металлы и, соответственно, таким способом решать свои финансовые проблемы. И вот Орезм от имени католической церкви осуждает эту практику, заявляя о том, что государь хоть и должен чеканить монету, но он не является хозяином денег. Поскольку деньги находятся в распоряжении экономических агентов, и он не вправе уменьшать или увеличивать богатство таким способом. То есть это некий признак соотношения властей, светской и церковной. И как раз XVI, XVII века - это тот период, когда в Европе начинается то, что иногда называют строительством национальных государств, формированием национальных государств. То есть светская власть начинает усиливаться, начинает осознавать свои государственные национальные интересы, начинает бороться с церковной властью. Во многих странах происходят всякого рода сложные процессы, когда светские власти начинают раскалывать церковные структуры, создавать собственные церкви, как, скажем, в той же Англии, (как самый яркий пример) возникла англиканская церковь. Это было связано с той самой борьбой разных начал, разных властей, или, точнее с этим были связаны и новые явления в экономической мысли. Потому что появление темы национальных, государственных интересов распространялось и на область коммерции, область торговли, прежде всего, внешней торговли. И, соответственно, в этот период в Европе появляется большой пласт литературы, в которой обосновываются различные экономические политики, различные способы того, как нужно или не нужно действовать государственной власти в области, прежде всего, регулирования внешней торговли, но также и решения многих проблем внутренней экономики. То есть появляется новая большая тема, тема экономической политики, и, соответственно, в этот период возникает и новый термин. Политическая экономия. Этот термин был совершенно неслучайный, потому что с одной стороны это было продолжение еще старой традиции экономии в том смысле, о котором мы говорили раньше, как некое домохозяйство, но теперь это домохозяйство распространяется на всю экономику государства, и отсюда появляется вот этот термин «политическая экономия», а не просто экономия. Но политическая экономия в этом смысле отличается от обычной экономии, скажем, от феодального поместья или какого-то семейного хозяйства тем, что государь действительно выполняет еще две функции: он чеканит монету и собирает налоги. И вот эти две функции и стали центром, вокруг которого формируется этот пласт литературы, обсуждается, как нужно регулировать эти процессы, как нужно чеканить монету, в каких количествах, кому ее допускать, кому не допускать, как собирать налоги, и так далее. И не только налоги, особенно важны были, конечно, пошлины, связанные с внешней торговлей. Так, регулирование внешней торговли становится ключевой темой этой литературы. В Англии, Франции, в некоторых других странах эта литература принимает форму различного рода памфлетов, небольших работ, трактатов, в которых авторы уговаривают, убеждают правителя принимать те или иные меры экономической политики. В Центральной Европе, особенно в Германии, это ставится на более солидную почву, и возникают университеты, в них факультеты, в которых обучают государственных служащих этой науке, и в этих странах она даже принимает такие названия, как Kameralwissenschaft, то есть наука об управлении государственными ведомствами (камеры времен Петра в России названы так как раз из-за Kameral). Или даже Polizeiwissenschaft, то есть некая полицейская наука. Но полицейская наука здесь тоже понималась в широком смысле, которая охватывала все хозяйство-государство. Здесь были и налоги, были и деньги, но были и балы, их организация и прочие придворные проблемы. Так что с точки зрения термина, он пока не изменился. Он только немножко расширился на новый объект. Но, с точки зрения содержания, здесь появились разделы государственного управления, государственного хозяйства, которые дали импульс развитию в том числе и экономической мысли в более узком смысле слова. В этот период, в этой памфлетной литературе, английской и французской, даже может быть, в особенности, но также и в германской литературе, мы находим довольно много важных наблюдений, как вести экономическую политику. Но что здесь сразу обращает на себя внимание? Как я уже сказал многие такие работы были адресованы правителю, и авторы убеждали в том, как вести какую-то политику, естественно, ссылаясь на национальные государственные интересы, но, как правило, имея в виду и свои частные интересы. То есть здесь речь шла о том, как отделить национальные интересы от частных, и что такое национальные интересы. Каждый автор понимал их по-своему и с учетом своих интересов. Примером вот такого рода столкновения частных интересов под видом интересов государственных или национальных мы можем взять тот же случай с ростовщичеством. Это была уже другая эпоха и характер споров о ростовщичестве изменился. Здесь, скорее, речь шла не о том, чтобы его запрещать или не запрещать. А о том, как его регулировать, то есть это тоже был вопрос экономической политики. И здесь обращает на себя внимание тот факт, что по этому вопросу мнения были прямопротивоположные даже у людей, которые занимали примерно аналогичное положение. Начну даже не с экономистов, а с таких знаменитых религиозных деятелей, лидеров реформизма, точнее, Реформации, в Северной и Центральной Европе. Мартин Лютер был ярым противником ростовщичества. Он писал специальные работы, держал пламенные речи против ростовщиков. В то же время другой лидер реформации Кальвин был как раз сторонником того, чтобы отменить запрет на взимание процента и оправдывал это, коммерческими практиками и т.п. То есть был более прагматичным в этом вопросе. То же самое мы находим и в работах ученой публики. Возьмем двух выдающихся представителей этого периода — английского философа, но одновременно и важного автора по экономическим вопросам Джона Локка, который как раз обосновывал необходимость отказа от запретов в этой области. И с другой стороны одного из ведущих, собственно, руководителей знаменитой Ост-Индской кампании в Англии Чайлда, который всячески доказывал необходимость достаточно жесткого регулирования процента. Почему так? Вроде бы если уже возникло понимание этого явления, должны были сходиться мнения. Но очень простое, вообще говоря, есть объяснение, потому что величина процента по разному интересует разные слои этого даже нового буржуазного сословия, которое в то время активно формировалось. С одной стороны были банкиры, которые, конечно же, были крайне заинтересованы в том, чтобы были отменены всякие ограничения на их деятельность. С другой стороны были торговцы, купцы, для которых высокий процент — это большое затруднение в торговле, это бич для них. И они как раз рассчитывали на то, что государство им будет помогать, ограничивая величину этого процента. Вот это тот самый пример, который говорит о том, что в этих спорах вырисовывались некие логики, прорисовывались зависимости, которые связаны, с такими явлениями, как процент, и с тем как он влияет на экономические явления. Но одновременно за этим стояли интересы и была борьба этих интересов. Другой, не менее яркий пример — это отношение к тому, какой должна быть зарплата. Как платить простому работнику. Вот замечательная цитата из автора конца уже XVIII века, довольно видного в то время литератора, который много путешествовал, описывал разные страны. И он пишет: «Всякий, если он не идиот, знает, что низшие классы следует держать в бедности, иначе они не будут трудолюбивыми...» И было, так сказать, достаточно распространенное мнение, что, действительно, платить много работнику нельзя, иначе он перестанет работать. То есть в данном случае это не его какое-то особое мнение, это было просто выражение, можно сказать, общего мнения, которое меркантилистской литературой было распространено. С другой стороны, даже чуть раньше, в том же XVIII веке, мы находим совсем противоположное мнение, принадлежащее тоже очень видному человеку, всем известному автору «Робинзона Крузо» Даниэлю Дефо. Он писал: «...если зарплата — низкая и жалкая, такой же будет и жизнь; если люди получают мало, они смогут мало и тратить, и это сразу скажется на торговле». Что стоит за этим спором? Казалось бы, по одному вопросу — противоположные мнения. За этим уже стоят важные экономические, истины. Дело в том, что меркантилизм был направлен на то, чтобы способствовать внешней торговле и поддерживать активный торговый баланс, о чем я расскажу чуть позже поподробнее. Но для этого твои товары должны быть конкурентоспособными. Чтобы они были конкурентоспособными, издержки должны быть низкие, а издержки — это прежде всего труд. И если труд дешевый, то легче торговать на внешнем рынке. Позиция Даниэля Дефо отражает уже новую идею. Идею о том, что для того, чтобы развивать экономику, важен не только внешний рынок. Важен не только внешний, но и внутренний спрос. А если зарплата будет низкая, то внутренний спрос будет слабым, и это будет препятствием к развитию экономики. То есть экономику может двигать и внешний, и внутренний спрос, и, следовательно, повышение заработной платы может быть таким же мощным фактором развития. Вот эти мысли как раз и иллюстрируют характер литературы того периода. Здесь есть уже и зачатки каких-то логических соображений по поводу того, как взаимосвязаны экономические явления, но, одновременно, за этим стоит и риторика интереса. Обоснование собственного интереса под видом интереса национального и продвижение этого интереса лидерам государства, которым предлагается проводить соответствующую политику. То есть экономическая мысль развивается, но до экономической науки мы пока еще не добрались.
