И еще один сюжет, связанный с фиксированным обменным курсом.
Вот мы с вами уже говорим, если появляется угроза ослабления национальной валюты,
это вынуждает Центральный банк сокращать свои золотовалютные резервы,
продавать доллары на валютном рынке.
Но встает такой вопрос: а что если золотовалютных резервов мало?
Если сокращать дальше уже некуда?
Тогда в стране может случиться валютный кризис.
Первый пример, который я вам приведу — это валютный кризис в Мексике в 1994-95 году.
Если взять предысторию, то до начала кризиса
будущее мексиканской экономики выглядело очень оптимистично,
и мировые капиталы вливались в мексиканскую экономику.
Соответственно, иностранные инвесторы покупали и какие-то
корпоративные мексиканские ценные бумаги и государственные
мексиканские ценные бумаги.
То есть другими словами, мексиканское государство могло занимать за рубежом.
И занимать достаточно дешево и достаточно много.
Но затем ситуация изменилась, в стране усилилась политическая нестабильность, и,
соответственно, мировые капиталы стали идти в Мексику менее охотно.
В платежном балансе исчез вот этот дополнительный плюс, который был,
он начал сменяться минусом, вот в наших терминах,
и это начало оказывать давление на мексиканскую валюту вниз.
В таких условиях мексиканский песо должен был бы начать дешеветь.
Но в этот момент Центральный банк Мексики придерживался режима
фиксированного обменного курса.
То есть курс песо был фиксирован по отношению к доллару, и, соответственно,
если возникла угроза снижения курса, то Банк Мексики должен
был бы начать скупать песо и продавать доллары из своих валютных резервов.
Но, увы, у Центрального банка Мексики валютные резервы были очень небольшими.
И к концу 94-го они были исчерпаны.
После этого у Банка Мексики исчезла возможность поддерживать свою валюту.
Ну и в результате, песо все-таки обесценился по отношению к доллару.
Кроме это получается,
что если правительство до этого набрало много долгов в иностранной валюте,
и корпоративный сектор набрал много долгов в иностранной валюте,
то при изменившемся в два раза курсе отдавать эти долги стало в два
раза дороже, и новые долги получить стало сложно.
Соответственно, когда правительству страны потребовались новые займы,
оно не смогло их получить.
И это поставило Мексику на грань дефолта.
Кроме того, в стране началась рецессия в этот момент.
Возникли проблемы в финансовой системе.
И могло быть еще хуже, если бы не вмешательство ближайшего соседа Мексики
— Соединенных Штатов и Международного валютного фонда, которые не хотели,
чтобы вот эти вот негативные явления распространились на финансовые рынки
других стран.
Ну и в частности, вот Соединенные Штаты предоставили гарантии по государственным
долгам Мексики, соответственно, мексиканское государство смогло
рефинансировать свои долги, ну и ситуация начала постепенно улучшаться.
Я начал с Мексики, чтобы те российские слушатели,
которые помнят кризис России 98-го года нашли аналогии.
Аналогий достаточно много.
Так же как Мексика до 94-го года,
Россия в середине 90-х годов тоже активно привлекала иностранные капиталы.
Портфельные инвесторы вкладывались в российские ценные бумаги, ну вот,
в частности, в ГКО — государственные краткосрочные облигации.
Тут пересекается сразу несколько
сюжетных линий, и одна сюжетная линия связана с государственными финансами.
В 90-е годы до 98-го года государственный бюджет России сводился с дефицитом.
Этот дефицит нужно было как-то финансировать.
И с середине 90-х годов все больше и больше государство стало привлекать
заемные средства,
посредством вот этих самых государственных краткосрочных облигаций.
Как видно из названия, это краткосрочные ценные бумаги, и, соответственно,
через там, к примеру, три месяца нужно было взятые долги возвращать с процентами.
В этот момент государство выпускало новую серию ГКО, и перезанимало деньги.
И из этих перезанятых денег отдавало старые долги,
то есть рефинансировало свой долг.
И еще раз говорю, вот эти ценные бумаги государственные покупали с
удовольствием как российские банки, так и иностранные инвесторы.
То есть в Россию шел приток иностранного финансового капитала.
В 1997-м году в Юго-Восточной Азии случился кризис.
Ну я сейчас не буду про этот кризис говорить подробно, но важно то,
что опять же на земном шаре стало не совсем стабильно.
Где-то, в данном случае в Азии, возникли очаги напряженности.
Соответственно, портфельные инвесторы в
такой момент начинают убегать из всех мало-мальски опасных мест.
Они стараются свои капиталы пристроить как можно безопасней.
И, опять же, в те времена также Россия не считалась абсолютно безопасным местом.
Соответственно, иностранные капитала из России стали утекать.
Кроме того, еще одно неприятное событие произошло в этот
же момент — снизились мировые цены на нефть.
И в результате, вот также как в 2008 году,
случилось нечто подобное в нашем платежном балансе.
По текущим операциям у нас сократился экспорт,
по движению капитала возникли дополнительные оттоки капитала из России,
и в результате всего этого возникло давление на рубль в сторону удешевления.
Но в этот момент Центральный банк придерживался режима фиксированного
обменного курса, опять же не имея достаточных резервов для того,
чтобы этот фиксированный курс обеспечить.
Так же как в Мексике, к августу 98-го
года валютные резервы Банка России были исчерпаны.
Достаточные средства от Международного валютного фонда получить не удалось,
ну так скажем, удалось, но они были недостаточными, – лучше так сказать.
В результате, так же как в Мексике, курс рванул вверх,
у Центрального банка больше не было возможности его удерживать.
Кроме того, у нас не было такого соседа как Соединенные Штаты,
которые могли бы быстро оказать помощь.
Ну и в результате, курс рубля к доллару обесценился еще больше,
чем мексиканский песо.
Больше чем в три раза к началу 99-го года.
И опять же не было возможности у правительства рефинансировать свои долги,
и поэтому случился еще второй сюжет: правительство в августе
же месяце объявило дефолт по своим обязательствам по ГКО.
То есть у нас случился одновременно и кризис валютный,
и кризис в государственных финансах.
Ну и конечно, это ударило по российской финансовой системе,
многие банки, которые вкладывали деньги в ГКО, разорились.
У нас даже в это время в России загадывали такую загадку друг другу вот
экономические агенты: «Знаешь неприличное слово из трех букв?».
И ответ был: «ГКО».
Получается, что режим фиксированных обменных курсов
может помочь государству справиться с инфляцией.
Но если, так скажем, слишком долго придерживаться этого режима фиксированного
курса, если не иметь достаточных резервов для защиты своей валюты,
то все может закончиться так, как закончилось в Мексике или в России.
Обратите внимание, что в 2014 году Центральный
банк России отказался от поддержки обменного курса, вот, и в рамках этой
невозможной троицы Центральный банк России выбрал себе другие приоритеты.
Он пытается удержать инфляцию, процентную ставку,
но при этом вынужден отпустить обменный курс.
На этом, уважаемые слушатели, наш курс экономики для неэкономистов заканчивается.
Как вы понимаете, рассказал я вам не все, мягко говоря.
И в микро,
и в макроэкономике существует огромное количество других интересных сюжетов.
В заключении, чтобы, так скажем, закончить на веселой ноте,
я хотел вам предложить для повторения такой вот необычный
курс макроэкономики — макроэкономику в стиле рэп.
В следующем замечательном сюжете вы увидите представителей
двух виднейших макроэкономических школ: Кейнса, про которого я вам
рассказывал раньше, и Хайека, про которого я вам упоминал сегодня.
И они изложат вам свои взгляды
очень неформальным образом, и я надеюсь, что, слушая их,
вы еще раз повторите и вспомните многие вещи, многие термины, многие идеи,
многие концепции, которые я пытался до вас донести в курсе макроэкономики.
Ну а на форуме, вы можете обсудить, чья аргументация произвела на вас большее
впечатление: аргументация Кейнса или аргументация Хайека.
На этом наш курс уже совершенно заканчивается.
Спасибо за внимание, уважаемые слушатели,
и до свидания.
Igor KimAssociate Professor
