[ЗАСТАВКА] Сейчас перейдем к другой стороне трудовых отношений — к работникам, исполнителям. Они ведь тоже вырабатывают свои стратегии, среди которых мы наблюдаем стратегии активного сопротивления менеджменту. Работники, безусловно, не просто объекты принуждения и манипулирования, заботы со стороны менеджеров и контроля со стороны работодателей. У них действительно возникают свои собственные, порой весьма успешные, стратегии установления контроля над трудовым процессом. Они могут делать это в одиночку или коллективно, втихомолку или открыто, стихийно или организованно, но в любом случае даже самые, казалось бы, безвластные группы работников все же имеют свое влияние и имеют возможности оказать сопротивление менеджерским порядкам активно или пассивно. В этом смысле XX век можно назвать веком трудовых конфликтов, многие из которых разворачивались в достаточно активной, организованной и массовой форме. Если мы говорим об активных формах сопротивления менеджменту, то первой такой формой выступают забастовки — это коллективная открытая остановка производства путем полного или частичного прекращения работы. Нужно сказать, что этот опыт впервые возник, говорят, еще в XIV столетии в Италии. Забастовки могут сопровождаться пикетированием, когда бастующие работники блокируют доступ на предприятие другим работникам, чтобы те могли занять их рабочие места, блокируют доступ штрейкбрехеров. И наконец, это может быть саботаж, более сложная такая, менее видимая, точнее, форма сопротивления, когда происходит скрытое замедление работы вплоть до ее полного прекращения. Ну конечно, забастовка — это своего рода крайний способ институционализированного сопротивления менеджменту. Институционализированного в том смысле, что оно встроено в формальные правила. Любопытно, как складывались представления о забастовочном движении в странах капитализма в советский период. Я должен сказать, что нам буквально каждый день в телевизионных новостях рассказывали о том, как бастуют работники в странах капитала, и порой могло сложиться впечатление, что эти работники там только и делают, что бастуют. Ну конечно, подобный взгляд опирался на определенную идеологию. И эта идеология говорила о том, что трудовые отношения в развитых капиталистических странах имеют, во-первых, глубоко конфликтный характер, объективно, принципиально конфликтный характер из-за непримиримости классовых интересов и отношений эксплуатации, которая складывается в этих странах. Второе: считалось, что забастовка, вот это открытое массовое организованное проявление борьбы является ключевой формой классовой борьбы, которая преобладает над другими, более мирными формами, например, мирными переговорами. А еще считалось, что экономические требования бастующих фиксируют лишь промежуточную цель, а за этой промежуточной целью скрывается конечная политическая цель, каковая заключается в том, чтоб ни больше ни меньше как коренным образом изменить социально-экономический строй. Ну а как обстояли дела на самом деле? Многое проясняет вышедшая еще в 70-е годы отличная книжка британского социолога Ричарда Хаймана "Strikes" («Забастовки»). И из этой книги мы узнаем немало нового и интересного, в частности то, что вопреки распространенным в тот период представлениям основная часть забастовок носила совершенно локальный характер и ограничивалась отдельным предприятием или даже отдельными цехами. Многие проводились неофициально, без всякой регистрации, кстати, в силу этого не могли быть учтены. Проводились очень часто неформальными лидерами на этом цеховом уровне, нередко без всякой поддержки профсоюзов, а иногда и вопреки пожеланиям профсоюзов, политике профсоюзов. Многие возникали совершенно спонтанно как некоторая стихийная реакция на очередные решения руководства, и не были связаны с какими-то систематизированными требованиями, тем более не предъявляли никаких требований политических. Вот параллельно с разворачиванием этих трудовых конфликтов на протяжении XX столетия происходила институционализация трудового конфликта, его встраивание в систему формальных правил и законов. Это реализовывалось в признании профессиональных союзов, в развитии договорного процесса на разных уровнях — уровне предприятия, отрасли, национальном уровне, — заключение, заключение соглашений между менеджерами и работниками на вот этих разных уровнях. В последней четверти XX столетия усиливается процесс деиндустриализации, который проявляется в снижении занятости в традиционных отраслях, к которым относим машиностроение, добычу угля, металлургию. Именно в этих отраслях концентрируется наиболее однородный, и в то же время наиболее организованный, пролетариат, рабочий класс, который занят вот этим тяжелым и однородным трудом, и проявляет тем самым повышенную воинственность и солидарность. А на смену ему приходит рост занятости в сфере услуг, с одной стороны, которая более... которая более дисперсна, разрознена, индивидуализирована; с другой стороны, растет занятость в государственном секторе, который предоставляет более стабильную занятость. Так вот эта деиндустриализация, она, по сути, размывала традиционную модель занятости и, в свою очередь, приводила к сокращению вот этих отрядов наиболее воинственных производственных рабочих, поскольку развивались более гибкие и менее стандартные формы занятости, в первую очередь в сфере услуг, как мы уже говорили, более разрозненных, персонифицированных, и размывалась основа для рабочей солидарности. Тем не менее, коллективное движение, в том числе забастовочное движение продолжается и сегодня, и... В последние годы чаще всего происходят выступления занятых на ключевых технологических операциях, прекращение деятельности которых приводит к остановке какого-то важного процесса. Это могут быть шахтеры, это работники конвейера, это могут быть транспортные работники, часто мы сейчас слышим про забастовки авиадиспетчеров. Также нередко коллективные движения организуют бюджетники — работники государственного сектора, выступающие за увеличение государственной поддержки. В Советском Союзе официально забастовочное движение по понятным причинам существовать не могло, но реально забастовки были. Самый известный случай произошел в 1962 году в Ростовской области. Это была забастовка рабочих Новочеркасского электростроительного завода, к которой присоединилась и часть горожан. Нужно сказать, что забастовка эта была жестоко подавлена, было более 100 пострадавших, в том числе 26 человек убито. Новая волна (уже можно сказать, чуть ли неофициальная волна) забастовочного движения началась уже в период перестройки. В 1989 году речь шла о шахтерском движении. И вскоре вот это право на забастовку уже гарантируется Российской Конституцией и включено в Трудовой кодекс Российской Федерации, где, кстати, забастовка определяется как «время на добровольный отказ работников от исполнения трудовых обязанностей полностью или частично в целях разрешения коллективного трудового спора». Нужно сказать, что вот в этот постсоветский период количественно основная доля забастовок приходится на работников сферы образования и здравоохранения. Что же касается шахтерского движения вот этих, начала 90-х годов, то оно активно изучается эконом-социологами, среди которых назовем Леонида Абрамовича Гордона и Владимира Ивановича Ильина. Вы видите несколько их книг: «Надежда и угроза», «Крутой пласт», «Власть и уголь». А здесь вы видите официальные данные Росстата о динамике забастовок уже в постсоветской России, и видите вы, что было три пика забастовочного движения. Первый — в годы начала реформ. Самый большой пик — в середине 90-х. Именно в этот период происходили массовые задержки заработной платы, невыплаты заработной платы, каковые и стали причиной этих забастовок. Ну и небольшой еще пик в середине 2000-х. Затем это движение сходит к минимуму, и Росстат теперь фиксирует буквально единичные случаи ежегодно. Конечно, официальная статистика не всё учитывает, существуют неофициальные данные, которые показывают иную численность забастовок. Но тем не менее, мы видим, что забастовочное движение, скорее, снизилось, если не сошло практически на нет. Здесь сказалась и хроническая слабость российских профсоюзов, а кстати, существовало как минимум два типа профсоюзов. Официально — это Федерация независимых профсоюзов России и так называемые альтернативные. Но и те, и другие не обладали достаточной силой. Что касается официальных, самых крупных профсоюзов, то в их случае речь шла и идет не столько о защите интересов работников, сколько об оказании своего рода услуг по урегулированию трудовых отношений между менеджерами, государством и работником. В последние годы любопытно — это коллективные, забастовочные в том числе, движения появились на западных предприятиях, локализованных в России, таких как компания того же «Форда» во Всеволожске. Вероятно, западным компаниям решили напомнить их былую историю. [ЗАСТАВКА] [ЗАСТАВКА] [ЗАСТАВКА]
