[МУЗЫКА] [МУЗЫКА] В рамках нашего курса мы также говорили о том, что Центральный банк выполняет функцию, так сказать, санитара леса. То есть Центральный банк за счет лицензирования, за счет устранения недобросовестных банков или просто банков, которые оказались финансово несостоятельными, с рынка, он, соответственно, обеспечивает некий минимальный уровень качества управления банками на рынке. Мы тем более видим, что вся эта деятельность очень сильно активизировалась с с изменением руководства ЦБ. Мы понимаем, что после прихода на пост ЦБ Эльвиры Набиуллиной резко активизировалась работа Центрального банка по устранению «плохих» банков с рынка. Но тем не менее здесь также возникает много проблем. В частности то, что сама по себе эта деятельность со стороны многих наблюдателей снижает уровень доверия к банковской системе. Также есть, конечно, та проблема, что Центральный банк, он же может как отнимать лицензию, так он может и осуществлять санацию, и мы также знаем, что процедуры санации зачастую могут создать массу отрицательных стимулов. Вот здесь прокомментируйте, пожалуйста, как вы в целом относитесь к кампании по очистке банковского сектора и какие вы видите пути улучшения деятельности Центрального банка в этом направлении? >> Начать с того, что я не считаю, что есть кампания по очистке банковского сектора. Центральный банк по большому счету не ведет кампанию, а реагирует. Как отзывают лицензию? Оснований для отзыва лицензии, вообще-то говоря, не очень много. Первый и когда-то самый распространенный, а теперь уже скорее редкий, — это банк обналичил сколько-то миллиардов — отозвали лицензию. У Центрального банка даже нет никакого выбора: факт был вскрыт — отозвали лицензию. Следующая типичная причина — это у банка сложились финансовые проблемы, и банк перестал расплачиваться с кредиторами: де-факто платежей не проводят, вклады не возвращают. Раньше у Центрального банка была возможность подождать, вдруг все образуется. Но экспериментально было установлено, что никогда ничего не образуется, только используется это время для того, чтобы вывести оставшиеся активы. Поэтому если раньше Центральный банк ждал от первых признаков того, что банк не проводит платежи, — до отзыва лицензии мог и месяц пройти, — сейчас лицензия отзывается обычно в течение недели — двух в зависимости от того, насколько тяжелые проблемы. Опять же, а какие варианты? Что, может, полгодика подождать? То есть фокус не работает, сугубо реактивная вещь. И третья, в настоящий момент самая типичная ситуация, это когда Центральный банк вышел в банк с инспекцией, обнаружил, что активы украдены, выданы заемщикам, которые реальной деятельности не ведут. Попытаться их вернуть — никогда ничего не получишь. И он требует ввести, создать резервы на возможные потери по ссудам. В такой ситуации он дает предписания банку создать резервы. Банк создает резервы, у него не оказывается капитала. Следующее — это просьба акционерам довнести в банк капитал. У акционеров денег не оказывается, поэтому банк с отрицательным капиталом, — Центральный банк отзывает лицензию. Единственный способ не отзывать лицензию в таком случае — это не замечать того, что активов у банка нет. Это, в общем, не выбор. Фактически нельзя сказать, что Центральный банк начал какую-то кампанию по отзыву лицензий. Он просто перестал закрывать глаза на схему, используемую банкирами для того, чтобы создать видимость наличия у них активов. И этого оказалось достаточно, чтобы с рынка ушло три сотни банков. Этот процесс, в общем, наверное, когда-нибудь, может быть, и завершится, но, к сожалению, ситуация не выглядит таким образом, что нужно просто проверить все банки, и тема будет закрыта. Это не совсем так. Банки, которые еще какое-то время назад были вполне себе надежными и, вроде бы, у них были активы, через какое-то время активов может не оказаться. В этом смысле надо понимать, в чем причина, например, такой длительности кризиса. Ведь все кризисы, которые мы проживали до сих пор, они были очень короткими. Есть острая фаза банковского кризиса, например, как август 98-го, август 95-го, сентябрь 2008 года, когда происходит острый кризис ликвидности. В ходе острого кризиса ликвидности с рынка уходит до десяти банков — и все. Потом продолжается еще какое-то время кризис, могут уйти еще несколько десятков, но потом экономика начинает восстанавливаться, деньги приходят в систему и, в общем, вроде бы все зализывают раны и начинают жить по новой. Сейчас ничего подобного не происходит, и надо понимать причины этого. Первая причина, безусловно, состоит в том, что экономика после кризиса не перешла в стадию быстрого роста. Что такое рост на полпроцента? Это означает, что половина экономики, скорее всего, падает. А вторая половина растет, вроде бы как растущая часть растет чуть-чуть больше, чем падающая, но у половины — проблемы. Это означает, что вполне себе у половины кредитного портфеля банков могут быть проблемы, а банк может убить далеко и не половину кредитного портфеля. На самом деле достаточно намного меньшей величины — всего лишь десяти процентов. Соответственно, первое — это переход всего лишь к низкому росту. Вторая проблема — это продолжающееся действие того самого процентного риска. Центральный банк продолжает бороться с инфляцией, держит высокий уровень процентных ставок, стоимость привлечения средств продолжает оставаться высокой из-за низкого спроса на кредиты. Стоимость кредитов дешевая. Маржа маленькая, большинство мелких банков оперируют с маржой в полтора процента. Из этих полутора процентов им нужно окупить свои операционные издержки, возможные кредитные риски и так далее. И это похоже на то, как бежит стадо оленей, и все они ранены: они теряют кровь, и чем дольше они бегут, тем сложнее им бежать. И первыми гибнут самые слабые. И потом потихонечку, потихонечку, потихонечку дело доходит до самых крупных. И самый интересный вопрос 2017 года — это какие именно крупные банки окажутся жертвами этого кризиса. В случае с «Югрой» это, безусловно, такая первая ласточка, которая заставила задуматься очень многих. На рынке банки пересматривают друг на друга лимиты, задумываются кредиторы со стороны юридических лиц, все ли их средства размещены надежно. Поэтому, в общем, сказать, что, например, банковские кризисы и история с отзывами заканчивается, — это, в общем, пока было бы, наверное, сильное преувеличение. Да, уже начинается экономический рост, но этот рост может начаться в экономике, но не обязательно, что рост будет автоматически означать окончание банковского кризиса. Поэтому у Банка России будет дополнительная работа еще довольно приличное время. Поэтому я бы сказал, что в такой ситуации самое главное — это не прекращать усилия, и чем быстрее будет проведена зачистка банковской системы, тем быстрее будут выявляться проблемные банки, тем, в конечном итоге, будет лучше. Но если у Центрального банка нет такой уж кампании именно по уничтожению банков, то точно так же у Центрального банка нет никаких реальных целей оставить в системе 200 банков, 300 банков — ничего подобного. Я думаю, что когда кампания закончится, в стране все равно еще будет почти полсотни банков, то есть речь не идет о том, что останется всего лишь несколько десятков банков. В этом смысле это процесс, который все-таки имеет свет в конце тоннеля. И мы этот свет, конечно же, увидим, но это вопрос, наверное, все-таки уже 2018 года. >> Есть важный момент, что Центральный банк, когда он видит, что у банка есть проблемы, он может выбирать между отзывом лицензии и санацией. Вот здесь прокомментируйте, пожалуйста, правильно ли, вы считаете, особенно на примере каких-то крупных кейсов санации, Банк России принимал решения об этих санациях? Какие здесь возможны подводные камни? В частности, к каким проблемам может привести решение Центрального банка санировать, а не ликвидировать банк? >> У Центрального банка полностью изменилась политика. Надо сказать, что санации, которые были проведены в 2014—2015 годах, они де-факто все уже пошли не так, как было запланировано. То есть Центральному банку придется к каждой из этих санаций возвращаться и принимать решение, что он будет делать. Почему это случилось? Типичная санация устроена следующим образом. У банка обнаружена дыра, 100 млрд рублей, предположим. У акционеров нет денег, у инвестора, который будет заниматься санацией, тоже нет лишних 100 млрд рублей. Что делать? Идея была такая: Центральный банк дает 100 млрд рублей по ставке 0,51%. 0,5% — это ставка кредита Центрального банка АСВ, а АСВ дает кредит дальше под 0,51%, добавляя 0,01%, кредит банку. Дальше идея такая: банк эти деньги размещает в доходные активы, а средняя доходность работающих активов банка все предыдущие годы была 10%. Соответственно, вы размещаете эти привлеченные 100 млрд под 10% на десять лет, и за десять лет худо-бедно зарабатываете ещё 100 миллиардов. Первые 100 миллиардов вы возвращаете АСВ, а АСВ возвращает дальше Центральному банку, а вот заработанные 100 миллиардов, они как бы закрывают дыру в капитале. За десять лет проблема решена. Вот такая вот была красивая схема. К сожалению, она уже вся обанкротилась по очень простой причине. Центральный банк параллельно решил снизить инфляцию. Снижение инфляции скорее всего приведёт к соответствующему снижению уровня процентов ставок. И если инфляция будет 4% и ставки будут 6-7%, то чего-то мы не добираем 3% в пунктах каждый год. И это вполне себе приводит к тому, что вот в этих плановых 100 миллиардах банк, если он всё делал правильно, всё было идеально, они ничего не разворовывал и был честнейшим, он не заработал миллиардов 30. И эту проблему предстоит решать. 30 миллиардов — это довольно большие деньги, а учитывая, что таких денег выдано на триллион, то проблема измеряется, вообще-то говоря, 300 миллиардами рублей, которых не хватает для успешного завершения всех санаций даже при условии, что эти санации велись кристально чистыми людьми. Но даже это оказалось неправдой. Центральный банк сам быстро разобрался, что санируемые банки, они остаются в банковской системе, но получают официальное решение вы выполнять нормативов Банка России прежде всего по достаточности капитала, поэтому они становятся банками-помойками. Их санаторы сливают туда все свои плохие активы, а забирают, санируют из банка всех хорошее, то есть такой получается намного более проблемный банк, который не выполняет при этом никаких нормативов, но, кстати, скорее всего является членом системы страхования вкладов, может привлечь сколько хочешь вкладчиков. Профинансирует сколько хочешь безвозвратных проектов. То есть вот это уже послужило причиной того, почему Центральный банк на самом деле ещё весной прошлого года официально объявил об отказе от соответствующих санаций. Но это было официальное объявление. Де-факто последняя такая санация была проведена летом 2015 года. Почему было проведено такое большое количество санаций малоизвестных банков? Ведь санировались банки, которых никто не знал. Единственная причина, почему проводились эти санации, состояла в том, что таким образом Банк России пытался спасти Фонд страхования вкладов. Было понятно, что там остаётся не так много денег, а если обанкротится какой-нибудь банк, а там 40 миллиардов, то он как-то очень много сразу из этого фонда выгребает, поэтому их санировали. Большинство санаций, которые были проведены, это были санации, единственной целью которых было спасение Фонда страхования вкладов, это даже не спасение самих банков. Но когда к середине 2015 года стало понятно, что фонд страхования не спасти, он всё равно будет завершён, не за счёт крупных, а за счёт совсем мелких банков его всё равно съедят, Центральный банк принял вполне осмысленное решение заканчивать эту ситуацию и больше не проводить никаких санаций. Первая такая весточка — это был отзыв лицензии Пробизнесбанка. Банк, который исходя из всего предыдущего опыта имел все шансы расчитывать на санацию, санацию не получил. Это привело к колоссальной переоценке риска в банковской системе. Прежде всего юридическими лицами, а также крупными вкладчиками. Крупные вкладчики рванули в крупнейшие банки, юридические лица рванули туда же. В результате после банкротства Пробизнебанка на протяжении нескольких месяцев ежемесячный прирост средств юридических лиц в Сбербанке, например, составлял около 4%. На самом деле, это приток колоссальных средств внутри банковской системы, потому что всё, что мы прошли все последующие годы, вот ситуация с Пробизнесбанком, это мы копаем глубже. То есть оказалось, что никому невозможно верить. Изначально кредитор, который старался вести себя ответственно, он считал так, что если я буду иметь дело с банком из топ 50, то наверное он надёжен, а потом вот банкротится Пробизнесбанк, и он как раз из топ 50. Он считал, что если банку доверили санацию, то наверняка он всё-таки надёжен. Не будут же кому попало доверять санацию! А потом — бумс! А Пробизнесбанк санировал целых три банка, и ничего не помешало. Потом он считал, что если я работаю с банком, где работают какие-то важные госудраственные предприятия, то тоже всё будет хорошо. А потом банкротится Нота-Банк, где сидели предприятия «Роскосмоса» практически в полном объёме, и никто не помогает. Потом банкротится Внешпромбанк, а люди считал, что если в банке обслуживаются какие-то ВИП-кладчики, я не знаю, известные государственные деятели, попзвёзды, ещё чего-нибудь, думцы, сенаторы, то уж точно не отзовут лицензию. Нет. Спокойно отзывают, и, главное, никаких митингов на Неглинной улице. Никто не требует: верните лицензию Внешпромбанку. Это, кстати, говорит об уровне поддержки руководства Банка России со стороны политического руководства страны. Следующий этап и следующее копание вглубь — это, безусловно, ситуация с банком «Пересвет», который вообще-то позиционировался как квазигосударственный банк, банк, принадлежащий Русской православной церкви. Люди уже поняли, что частные акционеры, они какие-то стрёмные. То есть лучше с ними не связываться. Но здесь с одной стороны — православная церковь, с другой стороны — торгово-промышленная палата. Казалось бы! А выясняется, что менеджмент тоже может всё украсть, даже без ведома акционера. И это случай с банком «Пересвет». Копаем глубже. Следующий этап — это Татфондбанк. Во-первых, это крупнейший банк в национальной республике, который традиционно поддерживал местный банковский сектор, и не очень-то пускал туда чужаков. Республики, у которой, вообще-то говоря, премьер-министр был председателем совета директоров банка, то есть вроде бы как входил в орган управления банка. Тем не менее, никто не стал поддерживать, и это, безусловно, опять же передало абсолютную переоценку риска того, что является рискованным, а что не является рискованным. Когда мне недавно позвонили журналисты и сказали, в каком ещё регионе может произойти ситуация, аналогичная Татарстану, где вслед за банкротством Татформбанка обанкротилось ещё несколько банков, где ещё можно отозвать регионального лидера — и посыпятся все остальные, я им сказал: вы не туда смотрите, мы всё время капаем глубже. Следующее, так сказать, дно — это было бы, если бы обанкротился какой-нибудь банк, принадлежащий олигарху, у которого заведомо есть деньги, но он бы принял решение не поддерживать банк. И это абсолютно мыслимо. Ну зачем вкладывать два миллиарда долларов на поддержку банка, когда два миллиарда долларов в общем себе нужнее. А в этом банке всё равно нечего не поймаешь, никакого смысла в этом банке нет, его никогда не продашь, это чисто благотворительность. Это будет осмысленное решение, и нет никаких оснований считать, что собственники такого банка вдруг примут соответствующее решение о поддержке. Поэтому ситуация ещё только развивается, мы, безусловно, ещё не нашли последнее дно на пути этого кризиса, поэтому, в общем, настолько важно, чтобы Банк России довёл эту ситуацию до конца. Если она не будет доведена до конца, она просто взорвётся через какое-то время с гораздо большими последствиями для экономики. Поэтому сейчас есть новая идея новых санаций. Со стороны банка я озвучил уже еще на Международном банковском конгрессе в 2016 году, и сейчас, спустя год, были приняты все необходимые нормативные акты, которые позволяют этим санациям случиться. Новая идея состоит в том, что Центральный банк не будет заниматься санациями в таких масштабах, как по кредитной схеме, будет через Фонд консолидации банковского сектора вкладывать деньги непосредственно в капитал. Таким образом, 100 миллиардов мы вложим в капитал. А дальше будем уже спасать банк. Но здесь требуются дополнительные усилия, чтобы эта санация имела смысл. То есть требуется, чтобы там был достаточный объём активов. Если там дыра 60% активов, не имеет гарантированно никакого смысла спасать. То есть должна быть дыра в капитале. То есть если капитала нет, ну может быть капитал чуть-чуть отрицательный, это нормально, но если нужно заместить деньгами Центрального банка все активы, это бессмыслица. И пока все санации почему-то идут именно так, что казалось, что дыра не большая, а потом пришёл патологоанатом, и вскрытие показло, что активов не было вообще. Вот сейчас было банкротство «Югры», и вероятность того, что «Югру» будут санировать, она очень небольшая. Фактически нет никакого смысла в санации «Югры», потому что у них там 180 миллиардов вкладчиков, 30 миллиардов юридических лиц. Это по последнем балансу, а скорее всего за неделю до событий десять миллиардов юрлиц ещё убежало, вкладчиков всё равно спасёт АСВ, зачем спасать остальных юрлиц — непонятно. То есть нет ни одной причины провести санацию. Плюс ещё поступают сведения о, так сказать, колоссальной дыре в активах и, может быть, даже в забалансовых вкладах. Поэтому — нет, этот фокус скорее всего будет применён где-нибудь в другом месте. Хотя уже понятно, что по видимости часть банков, которые были приведены на предыдущую санацию, скорее всего станут клиентами Фонда консолидации банковского сектора. Тот самый дефицит по видимости будет восполняться за счёт на этот раз уже не кредитов, а непосредственно вливаний в капитал со стороны Банка России, этот механизм всё равно потребуется. Даже если не будет ни одной новой санации. [МУЗЫКА]
